Сезариу Верде.Стихотворения. Перевод с португальского

http://www.netslova.ru/feshchenko/portugueses.html#Verde

Сезариу Верде
Cesário Verde
(1855 - 1886)

Поэзия Сезариу Верде осталась незамеченной и непонятой его современниками: при жизни изредка публиковались в газетах отдельные стихи, ни одной книги издать не удалось. Однако сегодня она считается одним из важнейших явлений в португальской поэзии и широко преподается в школах. Отчасти это связано с посмертными отзывами о его стихах других авторов, - в частности, Фернандо Пессоа.

 

http://magazines.russ.ru/inostran/2015/7/6fesh.html

 

Во второй половине ХIX века в газетах и журналах Лиссабона, Порту и Куимбры начинает публиковаться никому не известный молодой негоциант Сезариу Верде (1855-1887). Португальские критики и литераторы того времени не приняли молодого автора. Их раздражало его новаторство. Непризнание и даже травля молодого поэта в печати ускорили его смерть: Верде умер от туберкулеза, не дожив до тридцати двух лет. Время расставило все и всех по своим местам: именно благодаря Сезариу Верде в португальскую поэзию вошел натурализм и реализм; более того, творчеству Верде суждено было стать предтечей нового движения в литературе Португалии - модернизма.

В чем же заключается оригинальность дара Верде, позволившая ему сыграть такую заметную роль в португальской и мировой поэзии? Как и другие реалисты, Верде ценит в поэте точность всех пяти чувств. Но он идет дальше: отстраняясь от предметной реальности, пересоздает, перестраивает увиденное и воскрешает его в своих стихах: “В подзорную трубу с одним стеклом / Сюжеты я ловлю” (“Мир чувств западного человека”). Неповторимый поэтический голос Верде складывается из поразительного чутья при выборе стиля произведения в соответствии с его “материалом”, доведения до максимального совершенства поэтической техники, из объективности, предметности его поэзии и сдержанности чувств, из своеобразия языка, в котором, на удивление естественно, приживаются и сельскохозяйственные термины, и реалистичные описания физического труда, а роль подлежащего очень часто выполняют прилагательные (это видно даже в названиях его стихов: “Слабая”, “Тщеславная”, “Великолепная”).

Фернандо Пессоа, родившийся через год после смерти Сезариу Верде, считает себя его современником, но не потому, что мог бы написать такие же стихи, а потому, что у него, по его словам, та же самая “субстанция стиха”, что и у Верде. Пессоа сам пояснил это в посвященном Верде стихотворении, написанном от имени своего гетеронима АлбертуКаэйру. Он называет Верде земледельцем, по своей воле ставшим узником города. Верде и стал предтечей знаменитого Мастера, Учителя других поэтов, Алберту Каэйру, которому Пессоа подарил авторство цикла стихов “Охранитель стад” - лучшего, по его мнению, из всего им созданного.

 

Из статьи И. Фещенко-Скворцовой  в журнале «Иностранная литература» № 7, 2015.

 

Сезариу Верде.

ЛЕТОМ

 

Посвящается Эдуарду Куэлью

 

I

Ах, поле для меня как муза, что живит:

…..Какая крепость в этом ясном лоне!

…..Гулять идём – а воздух духовит! -

…..С кузиной милой, скромною на вид,

…..Воспитанной отлично и смышлёной.

 

II

Прелестное дитя! Но мне лишь по плечу -

…..Наметить контуры прогулки нашей.

…..Часовню, дворик старый, алычу?

…..Нет, циркулем, линейкой я черчу:

…..Индустрия, покой – что в мире краше?

 

 III

Идём, хваля волов, трава ещё сырая;

…..«Ты куришь», - молвишь, - искры, Бог с тобой!

…..Мне на серёжки вишни выбирая,

…..Ты трубку погаси-ка у сарая;

…..Да полюбуйся мирной молотьбой!»

 

 IV

И спрашивала ты, что об открытьях слышно

…..В агрикультуре. Я же, как в дурмане:

…..«Смотри: под солнцем зеленеет пышно

…..Листва! Смотри: береты сняв, под вишней,

…..Нас радостно приветствуют селяне!»

 

 V

И возвращались мы. Куда идёшь, скажи?

…..Оливковые рощи, речка, ивы,

…..Стада идут с лугов, вверху, свежи, -

…..И облака плывут, и миражи,

…..И сзади остаюсь я, молчаливый.

 

VI

Как окна у домов сверкают хрусталями!

…..И там, где тень колышется рябая,

…..Ты в шляпке, полускрыв лицо полями,

…..Идёшь по тропке, между тополями,

…..Идёшь, наш виноградник огибая.

 

 VII

Остановилась вдруг. И, будто бы украдкой,

…..Не отрывая взора от земли,

…..Ты подбирала ситцевые складки

…..Подола, что спадал, весёлый, гладкий,

…..Уже в дорожной выпачкан пыли.

 

 VIII

Амбар даёт приют пшеничному зерну,

…..А солнце сушит сжатые полоски.

…..Шуршат крахмалом юбки, я взгляну,

.....Как оттеняет ножек белизну

….Коротких юбочек узор неброский.

 

 IX

Как через грязь прыжком, чтоб не запачкать ног

…..Летят, забыв про мамины уроки,

…..Ты, чей весь облик сдержан был и строг,

…..Движенья чинны, ты, как стригунок,

…..Вдруг сделала нелепый шаг широкий!

 

 X

Чудно! Я подошёл и что же предо мной?

…..На тропке, что белеет обнажённо,

…..Где лишь колосья - манной рассыпной, 

…..Что сдул с повозок ветерок шальной,

…..Чернеет муравьиная колонна

 

 XI

Да, муравьёв лесных, нам всем давно знакомых,

…..Увидел я, усердными весьма,

…..И ягоды, и мёртвых насекомых,

…..Их дружными ватагами влекомых

…..В подземные пещеры – закрома.

 

 XII

«Ха-ха! Тут не грешно и всласть повеселиться!

…..Не хочешь их давить, понятно мне!» -

…..Смеялся, как над глупой ученицей,

…..Я – бесполезный - от цветка в петлице

…..И до трубы подзорной на ремне!

 

 XIII

«Воруют урожай! Для этого отряда

…..Достань сейчас мне едкой сулемы -

…..Не ждал бы я! Какая там пощада!

…..Насыпал бы на их дорожки яда,

…..И все они исчезли б до зимы».

 

XIV

Как романтична ты! Сочувствием полна!

…..Нет, ворам эти надобна острастка!

…..Симпатии подобной – грош цена,

…..Она нелепа так же и смешна,

…..Как твой скачок, прелестная гимнастка!»

 

 XV

Я замолчал. А блеск, тот мягкий блеск волос

…...Блондинки светлой, солнцем опалённой,

….. И зёрен блеск –  и в кучах, и вразброс -

…..Стал золотом, что всюду разлилось,

…..И морем – луг, цветущий и зелёный.

 

 XVI

Шарами для игры катилось полем стадо,

…..Возы стонали в мирной тишине,

…..Ты -  на лице – обида и досада,

…..Румяна от стыда на фоне сада,

…..На муравейник указала мне:

 

 XVII

Насмешником прослыть и впрямь Вы захотели?

…..Оставим неприятный разговор.

…..А крохи эти трудятся доселе,

…..Неутомимые, они, на деле,

…..Трудолюбивее, чем Вы, сеньор!

 

 

ВЕЧЕРОМ.

На этом буржуазном пикнике
Один лишь образ был весенней трелью,
Как песенка чижа в березняке,
И в памяти остался акварелью.

Всего одна короткая минута,
Когда среди заборов обветшалых

Ты собирала на посадках нута

Свой небольшой букетик маков алых.

Потом расположились у холма:

Мальвазией пропитаны бисквиты,
И сладость абрикосов, и хурма,
И ломти дыни были глянцевиты.

Скользнуло платье, груди приоткрыв,
Я покраснел, не пряча взглядов шалых.
Вершиной пира был страстей порыв
И небольшой букетик маков алых.

1887
Лиссабон.

 

 

ХОЛОДНАЯ

 

 I

 

Бальзак – соперник мой, сеньора англичанка,

Хоть любит пышность форм, а мне она противна,

Но он воспел и Вас, и это, как приманка,

Морская зелень глаз волнует кровь мне дивно.

 

II

 

Я прихожу в восторг: Ваш гордый вид богини

Величьем строгих зим мне предстаёт сегодня:

Нет искренности в нём, нет чувства и в помине,

Сплелись в нём луч небес и ужас преисподней.

 

III

 

Идёте, вся – покой, рождающий желанье,
Зажат платок в руке, ни дрожи, ни порыва!

И юбки льётся шёлк, как жажда тяжела мне,

Когда её подол колышется лениво!

 

IV

 

Взаимности ли жду, в мечте ль моя отрада,

Открыто не взгляну, ведь Ваш искус удвоен:

Ваш облик повенчал блеск дня с ночной прохладой,

Он белый, как Луна, как Солнце, золотой он.

 

V

 

Я б на коленях мог в слепом порыве страсти,

О, льдистая краса, за кем слежу украдкой,

Дрожа Вам целовать нежнейшее запястье

Меж блондами манжет и мягкою перчаткой.

 

VI

Брильянты Ваши льют сиянье голубое,

А я ошеломлён в плену у наваждений:

Почудится мне вдруг шипение жибóйи

И тихие шаги безмолвных привидений.

 

VII

 

Химера, что в бреду Бодлера ублажала,

Металлом вылит стан, исток его экстазов,

Сравнить позвольте Вас с изяществом кинжала -

Округлость худобы и хищный блеск алмазов.

VIII

 

Вы будто бы с небес скользите, как планета,

Сводя меня с ума, звездой скользите чинно;

Походки Вашей ритм - медлительность корвета,

Когда он в полный штиль парит поверх пучины.

 
IX

 

Средь вымыслов живу, тоскующим монахом,

О, северный цветок, провижу я, поверьте,

Не в горестном бреду, при свете дня, со страхом:

Идёт за Вами вслед спокойный ангел Смерти.

X

Ах, гибкость выдаёт неспешная походка,

И мой восторг иным Ваш образ нежно лепит;

И холод Ваш, что страсть мою не видит кротко,

Желание во мне родит и нервный трепет. 

 

XI

 

И всё ж мне не пылать от ледяных касаний,

Не чуять, трепеща, змеиные объятья,

Ведь я дрожу, как лист,  лишь от шуршанья ткани,

Угадывая стан под тонким шёлком платья.

 

XII

И, если как-нибудь, крючки подёргав робко,

Откроете мне грудь призывно и маняще,

Покажется – с дубов дерут кору на пробку!

(Что делается здесь раз в десять лет, не чаще).

 

 

 

КРИСТАЛЛИЗАЦИИ.

 

Посвящается Беттенкорт Родригеш*.

 

Как зябко! Но дожди по крышам не стучат,

…..Вновь ясностью рассвет звенит – лучится.

…..Мостильщики на корточках** и в ряд,

…..Не торопясь, всю улицу мостят,

…..И в цвет земли окрашены их лица.

 

Просохли холмики, ручьи - светлей и  уже,

…..Густа лучей прохладных бахрома!

…..В движении – спасение от стужи;

…..И в зеркале  голубоватой лужи

…..Колышутся промокшие дома.

 

Качая бедрами, торговки рыбой споро

…..Рассеялись по улице, смеясь.

…..Под солнышком блестят у косогора

…..Бараков строй за чернотой забора,

…..Лозы в садах причудливая вязь.

 

Ни птиц, ни журавлей колодезных, ни звука.  

…..Отчётлива, резка, летит в зенит

…. Слияния поющего докука:

…..О камень сталь - нет чётче перестука,

…..Под сильными ударами звенит.

 

Стоит хороший день. Суровые детины  

…..Дробят базальт, зернистый, вековой.

…..Работают, не выпрямляя спины.

…..И молоты большие, как дубины,

…..Бьют по уже готовой мостовой.

 

Грязны их бороды и в пятнах колпаки,

…..А молоты стучат, не умолкая,

…..Осколки врозь летят из-под кирки,

…..И падают удары, мастерски

…..Живой огонь из камня высекая.

 

И в этот месяц злой, в котором нет цветов,

…..На якоре, эскадрой на покое, -

…..Невзрачные деревья без листов;

…..Как сдержаны цвета… А  у кустов

…..В сырой земле канаву роют двое.

 

Я в мыслях далеко: на севере страны.

…..Вот - с гравием тележки, в гору, выше

…..Толкают их. И сверху мне видны:

…..Торговый град довольный, у стены -

…..Базар, толпа, подальше – воды, крыши.

 

Просохли дворики, нарядней вид жилья,

…..И гладок свод небес: ни белых кантов,

…..Ни облачка, и солнце, как ладья,

…..А лужи так блестят, что вижу я

…..Перед собой озёра диамантов.

 

Виденья горькие уходят чередой,

…..Всё – радостно! В порыве озаренья,

…..Пять чувств омыв, кроплю живой водой;

…..Энергией трепещут молодой,

…..Свежо звучат и слух, и вкус, и зренье!

 

И в этой свежести  - движений просит тело,

…..Меняются дорога, воздух, пруд,

…..И в памяти навечно загустело,

…..Как пахнут дым, железо – оголтело,

…..Покой полей, дрова, крестьянский труд.

 

Вот поднял голову один, с немытой гривой,

…..В руках других, могучих работяг,

…..Два молота взлетают терпеливо,

…..И мастер сам, спокойно и лениво,

…..Проверив труд, стоит, шутя, толстяк.

 

О, подъяремный люд! Совсем, как вьючный скот!

…..И это – жизнь?! Помянешь Вельзевула…

…..Вот, землекоп отёр обильный пот

…..И на руки шершавые плюёт,

…..Чтоб рукоять из рук не ускользнула.

 

Народ! На полотне рубах - твою судьбу

…..Читаю: там просвечивает знамя!

…..С ним жить, страдать, и с ним лежать в гробу,

…..Подтяжки – крест, несомый на горбу,

…..А от вина потёки – орденами…

 

Вдруг силуэт прямой из темноты возник,

…..Там, на холме, где задымили трубы;

…..Зверком ночным спешит через тростник,

…..Идёт сюда, и поднят воротник

…..Приталенной роскошной длинной шубы.

 

Актриса – здесь? Зачем? Я на неё в ночи  

…..Так трепетно взираю из партера! 

…..То зябкое лицо в огне свечи,

…..Лак тёмных глаз, пускающих лучи…

…..Идёт в театр: там вскорости премьера.

 

А тем, другим, на спор – не штука - гнуть подковы,

…..Сынам лугов, полей, дубовых рощ!

…..Всё – по плечу! Они сильны, здоровы,

…..И те, с равнин, - высоки и суровы,

…..Те, с гор, – сама отвага, крепость, мощь!

 

Но это личико с враждебным подбородком,

…..Изящество манер, где скрыта дрожь,

…..Актриса мне страшна при свете кротком

…..Декабрьских звёзд, в декабрьском дне коротком,

…..В местах глухих, где грязь, где ямы сплошь.

 

Похожи на быков угрюмостью тоскливой,

…..На женщину они с огнём в зрачках,

…..Уставились так грубо, похотливо.

…..Дрожит она, колеблется пугливо

…..В ботиночках на острых каблучках.

 

Но исполняя роль, привычно, без изъяна,

…..В ночной тиши оттенка бирюзы,

…..Чертёнок тот по щебню скачет рьяно,

…..Минует грязь, шуршит в кустах бурьяна

…..Проворными копытцами козы!

 

 

1879 г.

Коимбра.

 

_______________________________________________

* Поэма посвящена основателю секции фотографии  Главного  Управления геодезическими работами. В некоторых критических статьях португальских литературоведов высказывается мнение, что название стихотворения и её посвящение связаны с интересом Сезарио Верде к вопросу о геодезических исследованиях, которые могли бы облегчить труд мостильщиков улиц: сложность дробления камня для мощения и опасность ранений лица и глаз работников отлетающими острыми осколками.

** Я прочла несколько статей о поэме, в одной из них рассказывается о том, что в те времена для мощения улиц использовали заключённых, и они выполняли эти работы закованные. И многие лиссабонцы возмущались жестокостью обращения с этими беднягами. Кстати, и сейчас частенько видишь в этой неудобной позе - на корточках - работающих на улицах людей.

 

 

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ

 

Ах, вот она! Как хороша! Всем блеском

Распутного Версаля  дивных лет

Людовика Великого: подвескам,

Шелкам и вышивкам – числа им нет

     В их разноцветье резком.

 

В ландо садится - томною сиреной

На шёлке безмятежной синевы,

И мчатся вороные, брызжа пеной,

По Розмаринной – грозны, точно львы,

     Быстры, как мор мгновенный.

 

Дворянка, в чьей красе вся власть дурмана,

Гордячки Монтеспан, и Ментенон,

И Дюбарри, блистательная Жанна,
Пред нею, словно стёршийся дублон. 
     Надменна и желанна.

 

Не пудра ль маршальши на белокурых

Кудрях? И руки от душистых смол

Благоухают на тигровых шкурах,
Её любовник тигров заколол*

     В Бенгальских травах бурых.

 

Как герцогиня в собственной гостиной,

Так выглядит в своём ландо она,

Закрыв глаза, на фоне свиты чинной,

Когда в задумчивость погружена,

     К себе влечёт пучиной!

 

Лакеи на подушках непреклонны;

И сладкий бриз шевелит макинтош,

Ливрея с золотом и панталоны,

Ах, в этой форме каждый так пригож!

     Вот - моды эталоны.

 

Иду  я по следам её кареты,

Как в лихорадке, горбясь, и притом

Воротничок помят, надорван где-то;

Мечтаю сделаться её шутом,

     Злой, кое-как одетый.

 

И я б отдал, мечту о ней лелея,

Свою свободу и грядущий день,

И свой затвор поэта-книгочея,   

Чтоб следовать за ней везде, как тень, -

     За эту роль лакея.

 

И на обедах в Мата** было б сладко

Туда явиться в форме выходной,
Галун серебряный на ткани гладкой,

И, хвастаясь одеждой, стать спиной

     К тебе, аристократка!    

 

* Стихотворение имеет ироническую окрашенность, видимо, для этого введен и эпизод с героем, который «заколол тигров», хотя таким способом, как известно, тигра одолеть практически невозможно.

 

* *Ресторан Жуана да Мата на улице Carmo, часто посещаемый в те времена литераторами из-за хорошей и недорогой кухни, но в выборе автором этого ресторана  в качестве достойного «Великолепной» явно просвечивает ирония. 

 

 

ТУМАННЫЕ УТРА

 

(Стихи одного англичанина)

 

Та, из-за чьей любви тревожусь то и дело,

Та, в шляпе набекрень, смугла и кареока,

Когда со скал крутых на луг вдали глядела,

Когда в туманность утр у моря шла высоко,

Напоминала мне черты пастушки смелой

Из набожной страны, Ирландии далёкой.

 

Как говорит? Акцент звучит в её привете:

- Охота и стада, туманно и дождливо! –

И следую за ней, входя в занятья эти;

В сезон вакаций, здесь, томлюсь по ней тоскливо,

Но удивленье лишь ловлю в тревожном свете     

Глаз куропатки, глаз, круглящихся пугливо.

 

Небрежность ей под стать, ирландки так небрежны!

Медлительность её почти высокомерна,

Стройна и высока, крупны, хотя и нежны

Лодыжки у неё, как у морячек, верно;

И вижу лодку, шторм, обломки, лёд прибрежный,

И хижины покой, и оберег наддверный.

 

Она почти ковбой! Серёжек ей не надо,

Обуженный костюм со вставкой в цвет гвоздики,

Ряд пуговичек вкось - взошедшая рассада;

И здесь, в стране лугов, где ржанок слышны крики,

Уныния мои – овечек кротких стадо,

Презрения её – бег белых тёлок дикий.

И та, о чьей любви тревожусь то и дело,

Та, в шляпе набекрень, смугла и кареока,

Когда со скал крутых на луг вдали глядела,

Когда в туманность утр у моря шла высоко,

Напоминала мне черты пастушки смелой

Из набожной страны, Ирландии далёкой.