Новости, события

Новости 

"Идентичность": я и мой роман" ("Критика. Эссе")


                

Речь, которую я произнёс только частично.

(Из выступления на юбилейном вечере 2-го февраля)

 

       

 

Хочу поблагодарить всех, кто сегодня пришел, кто меня поздравил с юбилеем, или новым романом, кто сегодня выступал, поблагодарить и за лестные оценки, и за критику. То есть я готов был выслушивать критику, но её не было. Я меньше всего заинтересован выслушивать комплименты. «Идентичность» - очень серьезный роман, заслуживающий широкого обсуждения; мне бы не хотелось только одного: гробового молчания вокруг него, что очень часто случается в современной литературе. Литература – это зеркало общества и хотелось бы, чтобы общество, читатели, хотя бы иногда смотрелись в него.


Сегодняшний вечер юбилейный, но юбилей и презентация романа – случайное совпадение. Для меня главное – именно представление и обсуждение романа.

 

«Идентичность» - это моя третья опубликованная книга. Всю жизнь мне приходилось работать, зарабатывать. Я просто не мог посвятить себя писательству. В советское время я едва ли мог стать писателем. При моих интересах и взглядах писательство могло означать только либо изгнание из страны, это в лучшем случае, либо тюрьму или психбольницу. К тому же, если литература есть отражение жизни, зеркало, я должен был пройти немалую школу, узнать жизнь. У каждого есть свои университеты. Иначе, что мог бы увидеть в этом зеркале читатель?

 

Что касается романа «Идентичность», тут еще сложнее. Он в очень большой части, может быть на две трети, посвящен еврейской теме. Но давайте я прочту короткую аннотацию, чтобы было понятней.


«Идентичность – сложный и многоплановый роман: это одновременно семейный эпос и повествование о двухтысячелетних странствиях еврейского народа (галуте), о его истории и традициях, о жизни евреев в России и о государственном антисемитизме в СССР, об ассимиляции и о возрождении национального самосознания после Шестидневной войны. Одновременно это роман о советской и российской жизни, о раздвоении сознания галутных евреев, о борьбе с тоталитарной системой за право на выезд, о демократическом движении в России, о диссидентах и «узниках Сиона», о героической борьбе за свое государство. Наконец, это роман о тысячелетнем русско-еврейском взаимодействии, о древней Хазарии и древней Руси, о том, почему самосознание «малого народа» отличается от самосознания «большого народа».Хочу добавить: это ещё роман о России, о любви к ней и о боли за неё.


Так вот, эта тема, еврейская, находилась под почти официальным запретом. Писать об этом было нельзя. Мало того, и читать было нельзя. И негде. И я тоже ничего не знал. Между тем такой роман требовал очень серьёзных познаний; все эти знания я приобрёл только в последние 25 лет. А до того я тоже был зомби,сыном советской тьмы, как и огромное большинство людей. Библию, например, нелегальную, протестантскую, я впервые мог взять в руки примерно в возрасте Христа. Я уж не говорю о еврейской истории.


На сегодня я мог бы издать еще как минимум три книги. Два фундаментальных романа: «Распад», который я написал  в восьмидесятые, и «Инвестком». И еще одну толстую книгу повестей и рассказов. Будем надеяться, что все впереди, хотя вы сами знаете обстановку…


Больше всего о писателе говорят написанные им, изданные и неизданные книги. Это первоисточник. Мне представляется, что я в первую очередь пишу не конкретный сюжет, но время, историю страны, историю народа. Это мне наиболее интересно. И в то же время, не всегда, но часто, особенно в больших романах,  я пишу свою биографию. Она все время меняется, всякий раз там есть реальное и вымышленное, но мой главный герой – это всегда я, в разных обстоятельствах, в разных ипостасях. Это не один и тот же человек, но все они похожи на меня. В этом плане «Идентичность» - не исключение, я даже дал своему герою собственные имя и отчество, что есть показатель близости между нами.


«Идентичность – это, в большой степени, роман сознания. Для меня важно не только и даже не столько, что происходит, не сюжет, но в первую очередь – мысли моих героев. Я сам все время думаю, я живу не столько внешней, вещной, сколько внутренней жизнью, и то же происходит с моим главным героем. Тем более в несвободное время, в несвободной стране, когда нельзя было запретить только невысказанную, тайную мысль. Это была особая форма существования, сопротивления.


И еще: я вписываю происходящее, конкретный сюжет, в историю, литературное действие и история пересекаются, сливаются, становятся неразрывными, оттого у меня вообще часто, а в романе «Идентичность» особенно, очень много исторических лиц. Я пишу невыдуманное. Мои герои погружены в гущу социальной, политической жизни.


К роману «Идентичность» я написал более 700 примечаний. Отчасти это связано с тем, что многое из того, о чем я пишу, не очень знакомо широкому читателю, а я на него рассчитываю. Но и еще, с другой стороны: я рассчитывал (и рассчитываю), что мой роман переведут на иностранные языки. Хотят тут, конечно, сложно гадать – у нас в стране нет отлаженной, вообще нет системы литературных агентов и литературных агентств.


На роман «Идентичность» у меня ушло примерно два года, писался он легко, очень легко, он, видимо, вызрел внутри меня, хотя я пока не собирался его писать. Этот роман был у меня в отдаленных планах, на своем сайте я обозначил его «Родословная», достаточно условно, мне виделось что-то маркесианское, что-то в духе знаменитого романа израильского писателя Меира Шалева под названием «Русский роман». Сейчас же я собирался написать небольшую повесть, представлял, видел зримо лишь отдельные эпизоды. Но сел писать и – эпизоды, темы, картины рождались одни за другими; я заканчивал один эпизод (главу) и уже видел следующий. Вскоре я понял, что пишу «Родословную»; от Маркеса там почти ничего нет. Разве что эпический дух, некоторая символика. Это реализм, то, что я пишу, с некоторыми вкраплениями фантастического реализма. Вместе с тем мне представляется, что это очень интеллектуальный роман, с множеством отсылок к науке: к популяционной генетике, например, или к истории раннего средневековья.  К древней Хазарии, к древней Руси, к этнологии. Такой комбинированный, интеллектуальный роман, где художественное переплетается с публицистическим, с научным. В некотором роде художественная энциклопедия.


Я очень четко отдаю себе отчет, что мой роман понравится не всем, даже, вероятно, очень многим не понравится.


Хотя с главной темы, о государственном антисемитизме в СССР, ныне снято табу, он, т.е. мой роман, снова идет против течения. Увы, течение сейчас в том, что  всякая власть – и царей, и генсеков, и президентов – исключительно от Бога. Что все всегда было хорошо. У меня же: существуют разные формы тоталитаризма, и они близки, даже  родственны: фашизм, нацизм, коммунизм. Как родственны гестапо    и НКВД.Я вижу себя продолжателем великой русской литературы, той литературы, которая всегда была в оппозиции.


Роман «Идентичность» в очень большой степени о советской, да и о постсоветской жизни. Между тем у каждого поколения есть своя главная тема. Так вот, такой темой для моего поколения, казалось бы, должен был стать распад СССР. Добросовестный анализ происшедшего. Казалось бы, но не стал. Я думаю, что в определенной степени причиной тому стало измельчание нашей литературы. Писатели старшего поколения, на одно-два поколения старше, очень много и очень сильно написали о войне. Хотя там тоже не все было однозначно. Но вот о распаде СССР – нет. Налицо очень субъективный взгляд. Нежелание смотреть в лицо правде.


Роман «Идентичность» частично касается этой темы. Но только частично, по касательной. Между тем, я хотел бы сказать, тема распада СССР – главная моя тема. Как и тема неудачи и слабости демократического движения в России. О демократическом движении, что оно из себя представляло, есть несколько очень интересных, мне кажется, страниц, в романе «Идентичность». Хотя больше об этом в других произведениях: в романе «Финансист», который я сейчас пишу, и в романе «Политик», который я напишу, если только Бог даст.


Романом «Идентичность» я, вероятно, закончил для себя в основном еврейскую тему. Исполнил свой долг. Мои знания были ограничены, я принадлежал к поколению, которое утратило язык и культуру, я, можно сказать, полностью выложился  в этом вопросе и исчерпал себя. Написал все, что знал и все, что чувствовал. Творчество для меня всегда исповедально.


Теперь я с чистой совестью могу вернуться к главной своей теме, к роману «Финансист». Это – судьбоносное время, 1992-1994 годы, время становления Новой России, когда была заквашена современная российская история. Но это прямо-таки заколдованный роман. Я работал над ним в 2008-2011 годах, еще не имея достаточного писательского опыта, после долгого перерыва. Я очень много читал, входил в тему; с другой стороны, моя собственная история была у меня перед глазами. Потом я вынужден был оставить этот роман – пришлось писать вещи менее значительные, но, главное, менее объемные. Только год назад я смог вернуться к этому роману (за  пропущенное время я написал несколько других), увы, начинать пришлось практически с начала. За год я написал 22 главы, это малая часть, я понял, что потребуется еще очень много времени. И опять меня рвут на части разные дела и проекты. Возникает фундаментальный вопрос, который стоит перед многими литераторами: что делать? Продвигать уже написанное, работая на будущее, которого может и не быть? Или создавать новое, махнув рукой на признание, которое нужно для этого нового. К сожалению, в России сегодня нет серьезных литературных агентов, я об этом уже говорил, а сама литература, по большому счету, находится в бедственном положении. Только все об этом стыдливо молчат.


В заключение, возвращаясь к роману «Идентичность; я хочу сказать, что мне дóроги мои герои: и те, у кого были прототипы, с которыми я был знаком, или только слышал о них; и те, кого создало мое воображение. Но у воображения тоже был очень мощный и богатый источник: имя ему – реальность. 

 

                 

Поделиться в социальных сетях


Издательство «Золотое Руно»

Новое

Новое 

  • 19.03.2024 17:28:00

    Наталия Кравченко. "Стихотворения (публикация №31)" ("Поэзия")

    "Трамвайные рельсы и линии рук вели лишь к тебе, неожиданный друг, сценарий писался не мною. А мой Режиссёр наблюдал из кулис, как намертво к Принцу приручен был Лис, и был этой сказки виною..."

  • 18.03.2024 17:02:00

    Игорь Альмечитов. "История происхождения одного из самых грубых русских ругательств!" ("Критика. Эссе")

    "Как это ни удивительно, но, похоже, одно из самых грубых русских ругательств, а именно: оскорбительное обращение «уе.ан» (где буква «Б» в середине слова пропущена из уважения к лучшим чувствам особенно впечатлительных читателей) пришло к нам, вероятнее всего, из... испанского языка. И именно в хрущевский период существования «одной шестой части суши»... Вполне естественно, отследить происхождение некоторых нецензурных слов в языке не только трудно, но, вероятнее всего, невозможно. Поскольку большинство лингвистов стараются обходить тему обсценной (а именно: нецензурной или матерной) лексики стороной. То ли из-за условной «неблагодарности» самой темы, то ли из-за пренебрежения к ней. А, возможно, и из-за..."

  • 14.03.2024 17:55:00

    Наталия Кравченко. "Стихотворения (публикация №30)" ("Поэзия")

    "Руки с утра подставляю солнцу, день мой, дай большего, чем деньжат! Дождик разбрасывает червонцы, что инфляции не подлежат. Сердце изыщет любые средства, лишь бы втереться среди теней. Прошлое пустит меня погреться, чтоб в настоящем было теплей..."

  • 10.03.2024 16:57:00

    Дмитрий Аникин. "Стихотворения из цикла "Дмитрий Донской" ("Поэзия")

    "Малого мальца оставили, огольца, на большой Москве, во главе. Шепот вокруг него, кто чего думает: «Вот поверь, что этот удержит Тверь, присмирит Рязань; дело-то наше дрянь – расползется земля прочь, врозь от Кремля!»..."

  • 09.03.2024 16:37:00

    Максим Торбин. "Стихотворения (публикация №2)" ("Поэзия")

    "...А руки тянутся к образу, Черты которого со временем забылись, И ты вспоминаешь приходящие сны: Колдовские, острые, напряжённые, И словно разряд электрической зари, Они озаряют тебя без устали. Ведь раньше улыбка не слазила с лиц, Твоего и того призрачного, А теперь мысли разобраны на куски, И ютятся, как в больнице, в колбочках..."

  • 07.03.2024 17:29:19

    Наталия Кравченко. "Стихотворения (публикация №29)" ("Поэзия")

    "Я устаю писать не о любви, когда слова мне – как чужие люди. Мне неуютно с этими людьми, что ничего не ведают о чуде. Когда я о любви пишу, то я легка и весела, как летний зонтик. Слова искрятся блеском бытия и соком истекают – только троньте..."

  • 27.02.2024 17:35:00

    Наталия Кравченко. "Клуб анти-самоубийц (Часть 8)" ("Критика. Эссе")

    "Попалась мне в Сети интересная ссылка на 500 рассказов классиков и современных авторов. Столбиком идут названия рассказов и ссылки на них. Дай думаю погадаю, какой рассказ выберу, не глядя, тот и будет моим знаком, ответом на судьбоносные вопросы. Нажимаю на седьмой..."

Спонсоры и партнеры