| |
ПРЯМЫМ ТЕКСТОМ
* * *
На обломках самовластья
На руинах диктатур
Жуткие бушуют страсти
Льётся крови чересчур
Как микробы в чашке Петри
Как бурьян на пустыре
Вредоносные поветрья
По земной ползут коре
Опиум махровым цветом
Застит деревца наук
Издают муллы запреты
До всего им есть досуг
Языкастые спасайтесь
Промедление хана
Под обломками веб-сайтов
В списках наши имена
ИСКУССТВОВЕД-ЛЮБИТЕЛЬ
Мерилом силы искусства
для меня является стул.
Искусства высокое свойство
стулом испытывать стал.
Усевшись тут поудобней,
музыку ли, стихи,
оцениваю дружелюбно,
духовно хочу расти.
Хочу, чтоб меня зацепило,
чтоб нанесла удар
искусства нездешняя сила
и я со стула упал.
Близится кульминация.
Давай же, ещё поддай!
Мой зад уже подвигается
на стула обрывистый край.
Вот уже перевешиваю
на страшной, той, высоте..
Ещё секунда, и к лешему..
Но нет же, опять усидел!
ПЕСНЬ ЛАМПОЧКИ
Светить всегда, светить везде...
Владимир Маяковский
Вакуумированной вольфрамовой нитью
Граду и миру счастлив светить я
Полным накалом в строгом режиме
Старым и малым чтоб не грешили
Чтоб под покровом ветреной ночи
Не был сворован доллар рабочий
Чтоб не свалилась в яму старушка
Чтоб улыбалась ярче милашка
Денно и нощно горю на работе
Как средоточие света в природе
Гений добра в этом мире жестоком
Лишь опасения дёргают током
Только бы люди не треснули по лбу
Не раскололи б стеклянную колбу
Ведь от контакта с их воздухом бренным
Сразу конец моей нити нетленной
ПЕСНЯ О ВНУТРЕННЕМ РЕБЁНКЕ
Под грубой мужской наружностью,
раскидистыми усами,
очковой профессорской важностью,
годовыми кольцами сала
я нянчу ребёнка внутреннего,
крикуна капризного с соской,
в заботе ежеминутной –
собственный папа в доску.
Когда поэты-ровесники
пугают стихами о смерти,
бегу, чтоб с ребёнком вместе
знание букв проверить.
Они ещё пригодятся
для школы и для работы.
Наши высшего класса
бумажные самолёты.
Когда же я пью винище,
прежде, чем буду в стельку,
ребёнку детскую пищу
налью, подогрев, в бутылку.
А перед тем, как с дамами
баловаться не по-детски,
ребёнка этого самого
укладываю за занавеской.
ПЕСНЯ О ВНУТРЕННЕМ БЕЗДОМНОМ
Рюмкой жгучего рома,
чашкой горячего чая
внутреннего бездомного
я в себе привечаю.
Плохо влезает, нескладен,
чувствую, как его пучит!
Он мне противоядие
против благополучья.
Чтобы другим на зависть,
словно не в мягкой спальне,
лучше стихи писались –
жизненней и брутальней.
Среди грозы и мрака
выпущу кровопийцу
на улицу, как собаку,
чтобы не разленился,
чтоб зарядился от буйства
искрами, как батарея,
и с дикою пищей искусства
вернулся назад, где теплее.
Так и живём мы в душу.
На пару с ним можно выпить.
Но, уговор нарушив,
бродягу придётся выгнать
бесповоротно, как Каина,
пинками с матом вдогонку,
если он будет спаивать
внутреннего ребёнка.
БАЛЛАДА О ГОЛОЙ ПРАВДЕ
Желает правды голый король,
примеривая обновки.
Кто старший по чину? Ответить изволь
искренне, со сноровкой!
Пусть правду споёт народный артист –
живей и профессиональней,
со сцены, как перед травою лист,
в роли исповедальной!
А текст этой правды напишет поэт
тусовки полукрамольной –
властям предержащим правдивый ответ
задиристо-богомольный.
Не проползёт формализма бес
через цензуры сито –
правды певучей положит текст
на музыку композитор.
Долго король в ожиданье стоит,
в обновках ещё непотребней.
В окне, на пленэре берёз и ракит,
потёмкинские деревни.
Дрожит в восхищенье придворный народ –
по первому слову заплачут!
За правду журналист поведёт
радиопередачу.
Но только б ненужный не начался спор!
Инфанты бы только молчали!
Не то остаётся нырнуть под ковёр,
что теми же соткан ткачами.
ПРЕМИЯ
Мне сегодня беспробудно снилось,
что я всеми признанный поэт,
и в Москве, в заслугу, а не в милость,
получаю премию "Кювет".
Я лежу, как в древность композитор
Мусоргский, отползши от стола,
и министр культуры самовитый
хвалит мои славные дела.
Я с отрывом лучший в поколенье!
Я народу слёзы осушил!
На волне единогласных прений
орган мне награду присудил:
Две бутылки охлаждённой водки,
закусон – пол-палки колбасы,
и ещё отрез матерьи ходкой,
не светились чтоб мои трусы.
Только мне материи не надо –
я сквозь дыры чувствую народ!
Табаку подсыпьте самосаду –
пусть меня что надо продерёт!
Пусть придёт от комсомола баба,
не динамо, чтоб без лишних слов,
для задумки творческой неслабой –
для поэмы новой, про любовь.
* * *
Из себя фонтан не строю
Знаю свой шесток
Лью молчанье золотое
В речевой поток
Как простой лежачий камень
Нет сказав борьбе
Где другие смерч и пламень
В сагах о себе
И смиреньем салютуя
В споре не у дел
Не в струю ни слова всуе
Что сказать хотел
Пред разящею харизмой
Опускаюсь ниц
Вижу всех как через призму
Слышу пенье птиц
ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
Ничего не проси у тех, кто сильнее тебя.
Гордо жди, как дура с вымытой шеей.
Может, сами додумаются, ближнего возлюбя.
Он сказал – это к цели ведёт вернее.
А на самом деле – то дьявол так говорит!
И вода не течёт волной под лежачий камень.
Вкруг тебя свой кокон вьёт паразит,
чтобы их не тревожил собственными шагами.
Ты не жди, что дадут – смело должное делай сам
не спросившись у сильных, наперекор и помимо.
Если надо, местами и по их головам
проходи, если это морально удобоваримо.
Не беда, если походя что-то попросишь ты
не унижаясь, не оставляя слизи,
из позиции собственной внутренней правоты,
чтоб отказ не тебя, а отказывающих унизил.
ПОЭТЕССА
Она была магическая личность.
Я верю этому, хотя её не знал.
Всем помнится её своеобычность.
Весенних чувств в ней поднимался вал.
И всякий был общеньем очарован,
где, как эфир, поэзия лилась
и смыслами исполненное слово
в минуту сокращало полный час.
Вокруг неё все были как в гипнозе,
влиянью светлому подчинены,
где места нет ни зависти, ни розни,
в целительной глуби её волны.
О как мне жаль, что чудо пропустил я
и жизнь моя - сухой, холодный прах!
Теперь сижу над книгою с усильем
услышать магию в оставшихся стихах.
ИСКУШЕНИЕ
Хотя и в исторической дали,
поскольку позже довелось родиться,
увидел зло – к нему по слову шли
в овечий мех рядящейся волчицы.
И осознал, что зло внутри добра,
что прорасти ему лишь нужно время,
что сабля добрая обоюдоостра –
её замах над этими и теми.
Сбежал оттуда, чтобы не терять
остатка жизни в горестном похмелье.
Гуманных стран открылась благодать.
Былую ложь мели себе, Емеля!
Я вам не верю, стрелян-воробей.
Все построенья ваши на мякине.
Мой взгляд всех местных глубже и верней.
Такого опыта здесь нет в помине.
Однако зов добра уже и здесь
как очевидность в головы вселился,
и на устах у всех благая весть,
идей красивых лепестки и рыльца.
Все люди лучшие вокруг меня,
все, от которых в жизни я завишу,
что большинству морально не ровня,
всеобщим равенством полны по крышу.
Я должен взгляды прятать, как фашист
иль диссидент, уже не понимаю...
Уйти в подполье, или же вскочить
к ним, на подножку красного трамвая?
2014-2018
|