| |
***
Сотый стих буду в муках рожать,
Да кормить молоком безлактозным -
Нулевая, как жирность, маржа,
Сотрясение мозга у воздуха.
Равнодушней, чем руки врача,
Тишина на полыни настойчива.
Знаешь, нежность, как Бога, зачав,
Непорочно уже не прикончить.
По пустыне бродить, по холодной Москве.
И тебе - твоего, а сечение Кесарю.
И кровинки, как клюква, на вкус и на цвет,
Вместо сахара в манне небесной.
***
Из воды, не из глины Господь нас сделал.
Выкрути громкость почти до предела,
Бодрую песню поставь на повторе -
Ты все равно будешь слышать море.
Что угодно пей - а из глаз вода,
И тонут слова, как твои суда,
И хочется крикнуть: зачем? за что?
Это на море сегодня шторм.
Водой не разлить, а потом - разводятся,
Ночью бессонница, утром - безводница.
С каждым глотком погружаясь глубже,
Море завидует грязной луже.
И дробью прострелено небо ночное.
А море - бывает совсем ручное.
Ты тоже, Брут, себе выбрал пруд,
Но признай, между строк, между нами -
Ты видишь во сне цунами.
ONE MORE NIGHTMARE
Мне снится пожар, загорелась квартира под нами,
Черный дым, серый пепел и злобное рыжее пламя.
Какие-то люди зовут меня, все, почему-то на вы,
Я не слушаю их, я ищу свою маму,
Ищу свою маму среди живых.
Потом - больница? регистратура? кругом суматоха,
Кто-то кричит, кто-то плачет, кому-то становятся плохо.
Объявляют: к больным допускать только близких,
Зачитывают имена. Моей матери нету в списках.
И так тихо, как будто бы я оглохла.
Я пытаюсь бежать, чьи-то руки хватают, как клещи,
Кто-то смутно знакомый твердит про какие-то вещи,
Рядом мама. Она говорит: "этот сон будет вещим".
Потом снова лица, пожарище, белый халат.
И я просыпаюсь, мертвей, чем была.
***
Я люблю красное сухое чилийское
Черное Белое Средиземное
Придурков поэтов виолончелистов
Кинотеатры кофейни музеи
Ленинский Гоголевский Арбат
Маслины грейпфруты и кордон блю
Бог любит троицу я одна
Больше бога тебя люблю.
***
Говори же со мной, говори на любом языке:
На разбавленном финском, как будто слова в молоке,
На баварском божественном дойче (ой и дочь, ночь и дождь, только звонче),
На нефрите в песках - на иврите,
И, конечно, банальном английском.
Говори же со мной, говори,
Переводчица ночь ждет у нашей двери, пахнет виски.
Говори, пусть затихнет проспект, пусть закат догорит и остынет,
Говори же со мной, по живому на мертвой латыни,
На китайском, как пелось в той песне про опиум.
Не поймать воробьев - оставь хоть резервную копию!
Но на хинди, испанском, урду и пушту -
Все слова неизменно летят в пустоту,
Даже если слова - это стих, даже если слова - это крик.
Этот код был написан на Си,
Или на JavaScript.
***
Крик крюком вцепился в жабры.
Сбились с курса мои корабли, горят мои дирижабли.
Мерзлый город. Под забором
Ветер воет на луну.
Успокойся. Вдох и выдох.
Вздрогнет врач, видавший виды.
Мама, я плохая рыба,
Я тону
***
Хочешь, я разбужу для тебя кота?
А хочешь, сама для тебя проснусь?
Простынь смятая мне алтарь,
А молитвой - стихи наизусть.
Мне на гуще кофейной гадать,
Комом блин, да заварена каша.
Между нами стоят все года,
На которые ты меня старше.
То бессонницы постовые,
То будильником сны разрублены.
Мне лечиться каштановым Киевом,
Любоваться фресками Врубеля.
Мое счастье нечестное, краденое,
Будто праздник во время чумы,
В черном городе - белая гвардия,
Неумелое, хрупкое "мы".
Безрассудно, неправильно. Плохо ли?
Принесет больше радости, боли?
Но растет, как ребенок. Как опухоль.
В моем сердце и вне моей воли.
***
Жизнь придет, у нее - будут твои глаза.
Захохочет гром, как злодей из фильма,
Как холодный душ потечет гроза –
Значит утро, все-таки наступило.
И тогда в тебе вдруг растает лед -
Как в бокале виски, смешается и исчезнет.
Твой бумажный голубь уходит опять в полет
И приносит в клюве лекарство от всех болезней.
И отброшенный хвост начинает опять отрастать,
И подушка в смятеньи теряет перья.
И мурашки внутри... и Господи, не оставь,
Не сейчас, когда я в тебя верю.
Заиграет май свой извечный хит.
Я иду домой, а за мною следом
Дребезжат и глотают колеса стихи -
Изобретенные мной велосипеды.
***
И соломинкой сломит хребет - батарея разряжена,
Если плеер затих - моя песенка спета.
Растянулся резиновый путь с Тимирязевской
До Университета.
По ступенькам стекает толпа - бесконечная гуща,
Разноцветные ветки тела изгибают в Кольце.
Нам небесным провизором времени капли отпущены,
А для лучших лекарств, как правило, нужен рецепт.
Разорвать этот круг, перейти на свою радиальную,
Пусть у кошки болит, у собачки пусть тоже болит,
А меня отпусти, включай же машину стиральную,
Нажимай Ctrl+A и Delete.
Поласкал, полоскание утром в субботу,
А к обеду вода в два ручья потекла по лицу -
Это значит, отжим, значит тыщу крутить оборотов
По Кольцу.
***
Господи, за какие грехи мне опять среда?
Ни тебе танцевать до утра, ни повеситься, ни напиться.
Ряд для любого n сходится в царстве льда,
Там, где скованы цепью и связанные на спицах.
Господи Боже, за что мне лихой январь
Шепчет в самое ухо - крестом тебя вышью, wish you.
Как подросток гуляет без шапки, считая, что он бунтарь,
Так и я говорю, и думаю, кто-то слышит.
Все как будто бы можно, но в офисе в джинсах - нет.
И чужой желтоглазый уют глядит на меня из-за штор,
А потом я курю в тишине, не включая свет.
И, Господи, знаю, за что.
|
|