Новости, события

Новости 

"Вместе двести лет и несколько веков" (Леонид Подольский. "Идентичность". Роман) ("Критика. Эссе")


 

Эта книга наполнена смыслом и символами. Рабочее название романа было весьма бесхитростно: «Еврей». Многие произведения разных авторов могли бы иметь такой «кассовый» заголовок. Окончательное более удачно, оно оставляет плацдарм для серьезных размышлений. Действительно, можно согласиться с автором: роман Леонида Подольского об утере и обретении идентичности. Впрочем, роман имеет много смыслов и линий, каждый читатель может найти в нем свое. Это роман о России, об Израиле, о человеческих судьбах, об истории, о древней Хазарии, о демократическом движении… Можно назвать еще ряд тем. Но все же эта тема – об утере и обретении идентичности – главная.


Какую схожесть  имеет в виду автор, с кем отождествляет он главного героя? Догадаться не трудно, писатель дает своему герою собственное имя и отчество. Сходны, хотя отнюдь не тождественны, и многие страницы обоих биографий.Леонид Григорьевич Вишневецкий –одна из ипостасей автора? Хотя, один ли в романе «Идентичность» главный герой? Параллельно в романе речь идет о тысячелетней судьбе еврейского народа в целом, о его истории с древнейших времен, о его исторических связях с русским. Роман, иллюстрирующий различные грани этих отношений, насыщен самыми разными, порой сентиментальными, трогательными до слез эпизодами. И даже реконструкциями истории.


Леонид Подольский в прошлом ученый, научный сотрудник, кандидат медицинских наук. В его романе немало научного: история, вплоть от древних веков до нашего времени: древняя Русь, древняя Хазария, истории иудаизма, популяционная генетика, иудаика. Но нужно отдать должное Подольскому: научные знания он излагает очень легким языком, захватывающе интересно. Подольский вообще отличается чрезвычайной легкостью и изяществом языка. В сочетании с огромной эрудицией. 


Пришедшее на смену первоначальному заглавию новое напрашивается на расширительное толкование. Идентичность, тождественность, полное сходство… Кого с кем? Видимо, несмотря на все отличия, автор идентифицирует своего героя с российским человеком в его лучших проявлениях.


Произведение развивается в двух параллельных плоскостях: глобальные исторические события переплетаются в нем с частной, личной жизнью. Иной раз создается впечатление: глобальное, историческое волнует автора больше. Это не случайно: в полотне подобного масштаба эпоха зачастую выходит на первый план.


Роман Подольского полемичен, в нем предлагаютсяразные версии тех, либо иных событий, ставших уже достоянием истории, однако до сих пор не оставляющих людей равнодушными. В частности, он с открытым забралом и весьма успешно вступает в полемику и с Львом Гумилевым, и с Игорем Шафаревичем, отстаивает существование единого еврейского народа. У автора заметно большое желание с максимальной подробностью описывать исторические события, причем происходившие по всему миру, в том числе показать, как и откуда росла юдофобия. Однако в какой-то момент сам же боится перегрузить повествование чрезмерными подробностями и оттого сбивается на скороговорку. Правда, затронув тему кратко в основном тексте, Подольский отыгрывается в многочисленных примечаниях. С одной стороны, это помогает читателю глубже войти в тему, узнать немало интересного. С другой, изрядно тормозит чтение. Похоже, в этом принципиальная позиция писателя. Для Подольского литература – не развлечение, не легкое чтиво, но – художественная история. Подольский пишет для серьезного, вдумчивого, кропотливого читателя. Недаром в качестве образца он называет «Войну и мир», Льва Толстого, Достоевского, Гоголя. Автор, несомненно, любознателен и хочет поделиться своим знанием с читателем. Так возникает сцена в Вильнюсской синагоге, когда случайно встреченный синагогальный староста читает  главному герою и его жене целую лекцию по истории иудаизма. Впрочем, разговор действительно трогательный и интересный. И поучительный.

 

Автор старается быть объективным. Хотя его взгляды очевидны, автор явный либерал, однако достается на орехи и демократической оппозиции, к которой Леонид Подольский относится с немалой иронией. Тут, впрочем, не просто ирония. Автор пытается понять и объяснить, почему демократы в конце концов потерпели поражение. Словом, хождение главного героя в это самое демократическое движение, в политику, оказалось недолгим и неудачным. Автор и его герой – кажется, оба – одинаково разочаровались и в демдвижении, и в народе.


В своем романе Подольский щедро использует фольклор, приводит много анекдотов, бытовавших в брежневскую эпоху. Они, эти анекдоты, были хорошо известны людям разных социальных слоев, горожанам и сельским жителям. Наверное, их и сейчас хорошо помнят те, кому за пятьдесят. Помните: «При Брежневе, как в самолете: тошнит, а выйти нельзя». Или «София Лорен спрашивает генсека: «Леонид Ильич, почему вы не отпускаете людей на свободу?». «Ах, плутовка, - смеется тот, - неужели захотела остаться со мной наедине?».


Недавно автору романа стукнуло 70. Основное действие «Идентичности» происходит примерно в этом временном отрезке, в хорошо знакомые писателю годы советского и российского прошлого. Чего писатель не видел сам, узнал из рассказов близких, друзей. Есть и экскурсы в прошлое, но все же большинству событий он был свидетелем. Это позволяет считать роман отчасти автобиографическим. Однако принципиальная разница между автором и героем имеется: Леонид Вишневецкий из романа в конце концов покинул страну, уехал в землю обетованную, а писатель-очевидец – остался.   


О романе Леонида Подольского можно спорить. С чем-то можно не соглашаться. Но, несомненно: «Идентичность» стоит прочесть. Это – один из самых ярких и необычных романов в современной российской литературе.

 

 

 


Издательство «Золотое Руно»

Новое

Новое 

  • 04.06.2025 18:57:34

    Наталия Кравченко. "Из цикла "Но старость- это Рим, который..." (Часть 3. "Стихи о старости")" ("Поэзия")

    "Когда я стану совсем уже старой, согнувшись, как вопросительный знак, я всё равно буду благодарной за всё, что мне давалось за так. За старые стены родного крова, что мне помогали тепло сберегать, за..."

  • 03.06.2025 18:51:00

    Наталия Кравченко. "Из цикла "Но старость- это Рим, который..." (Часть 2. "Женщина, не знающая старости")" ("Критика. Эссе")

    "Жизненная активность этой пожилой женщины поражала. И чем больше я её узнавала, тем больше восхищалась её неуёмной жаждой жизни, жаждой знаний, деятельного добра. Всё в себя вобрать, не пропустить ни капли, ни грамма земной радости, мировой культуры, людской беды – ничто не проходило мимо её сердца. Что мне известно о Нине Сергеевне?..."

  • 02.06.2025 18:47:00

    Наталия Кравченко. "Из цикла "Но старость- это Рим, который..." (Часть 1. "Мой старый царь Соломон...")" ("Критика. Эссе")

    "Поэзия не любит говорить о старости. О весенних порывах юности — да, о смерти — сколько угодно. А вот старость — это почти табу. Уж очень неаппетитная тема. Открыл её в русской поэзии Пётр Вяземский своим знаменитым стихотворением о халате, который..."

  • 12.05.2025 17:23:00

    Наталия Кравченко. "Больничные стихи" ("Поэзия")

    "Вопреки безотзывной тщете улыбнись... неужели не помнишь? Проведи, как слепой по щеке, это я, твоя скорая помощь. Всё осталось на том берегу – рандеву, происшествия, пресса, хлебо-зрелищное их рагу, исполинская поступь прогресса..."

  • 11.05.2025 16:40:00

    Марина Завьялова. "Стихотворения (публикация №5)" ("Поэзия")

    "Пройтись на балу королевой, На сцене устроить канкан! Волной безрассудного гнева В сердцах вызывать ураган. Стать феей, колдуньей, актрисой! Иначе зачем жить тогда? Но день по минутам расписан, Нет времени, просто беда..."

  • 10.05.2025 16:14:00

    Наталия Кравченко. "Больничные записки"(Окончание)" ("Проза")

    "Все наши беды начались с того дня, когда мы с Давидом купили этот злосчастный аппарат для измерения давления. Аппарат был японский: компактный, удобный в эксплуатации: мягкий ремешок на липучке нежно обхватывал запястье (не надо засучивать рукав, как на наших), а на табло после нажатия кнопки высвечивались чёткие светящиеся цифры, обозначающие со скрупулёзной точностью верхнее, нижнее, а также частоту пульса. Мы увлеклись этой игрушкой и мерили давление по каждому удобному случаю себе, друзьям, соседям и знакомым. И вскоре обнаружили, что у Давида оно, оказывается, весьма повышенное, особенно нижняя цифра, что являлось грозным симптомом нездоровья. До покупки аппарата мы об этом не подозревали. Давид вначале пробовал пить разные препараты по советам родственников, но проклятое давление не снижалось. Я погнала Давида к врачу. Врач направил его на УЗИ. А оно показало довольно внушительную..."

  • 08.05.2025 15:41:00

    Наталия Кравченко. "Больничные записки"(Начало)" ("Проза")

    "Помните, в фильме Э. Рязанова «Привет, дуралеи» героиню Ольги Волковой — врача-окулистку? Позже, рассказывая в интервью о своей работе над ролью, актриса говорила, что, встретив в жизни какой-нибудь колоритный персонаж, мысленно потирала руки: «да я ж тебя сыграю! Эх, как я тебя сыграю!» Так вот я порой в подобной ситуации ловлю себя на схожей злорадно-предвкушающей интонации: «эк, как же я тебя опишу!». Хоть какая-то компенсация за моральный ущерб. Волею судьбы нам с Давидом, попавшим по скорой в больницу, пришлось вплотную столкнуться с больничным миром, от которого я, признаюсь, долгое время была весьма далека. Увиденное повергло меня в шок, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. Эти разрозненные записки — попытка осмыслить происходящее..."

Спонсоры и партнеры