Андрей Геннадьевич СЕРГИН родился в 1963 году в Ивано-Франковске. Закончил Московскую школу с физико-математическим уклоном № 91, затем Московский медицинский стоматологический институт (лечебное дело). Работал в системе РЖД (МПС). В 2002 году получил тяжелую травму (перелом позвоночника) и стал инвалидом-колясочником. Умер в 2014 году. Со школьной скамьи и до конца жизни писал стихи, но не печатался. Мы впервые печатаем стихи Андрея Сергина, которые прислала нам его вдова Людмила Вячеславовна Вавилова.

  

 

 

Произведения автора:

 

ПРЕФЕРАНС     

Путь от Свиблово – не ближний,

Поздний вечер, пора спать.

Умный, хитрый и отличник

Сели пульку расписать.

Жен с детьми не видно рядом,

Не мешает даже шум.

Не корысти сели ради,

А чтоб свой настроить ум.

Чтоб размять извилин пару,

Чтоб расслабиться чуток;

Не прельщает их гусарик –

На троих и коньячок.

Договор был на «Ростове»,

Без рефетов и без бомб,

В долг игра, на честном слове,

Вистик – гривна, что за долг?

И случится же так надо:

Плут, на «раз» сказав 6 пик,

9 взял на «Сталинграде»!

Ну, отличник и возник:

«Это что же за подсады,

Два квартета да марьяж!»

«Хочешь, покажу расклады,

Даже если ход не ваш?»

Поворчал отличник все же,

Что, мол, зуб на хитреца

По-хорошему положен…

Мудрый, не сменив лица,

Вистанул на хитрюгане,

Чтобы мир вернулся в клуб,

.Плута срезав тонким планом,

Он устроил им сюркуп.

На очередной раздаче,

Помня прошлую игру

И без лапы неудачу,

В распасы ушел хитрун.

Вот ботану валит после

8 треф - блестят глаза;

А мудрец - второму гостю:

«Ох, запилят вам туза».

И ведь точно, запилили,

На гору писать, не вниз.

Где уж тут размять извилин!

Сбил отличника ремиз.

А хитрец все байки травит,

Коньячок цедит слегка;

Чистый мизер без «хозяйки»-

Не поймали хитреца.

Тут же он бубей играет,

Но простых - и два виста.

Мудрый голову ломает-

И в червового вальта

Под отличника заходит,

И ботаник закипел:

«Под виста так ходят вроде,

Только если надоел!»

Но мудрец, усмешку спрятав,

Промолчал себе пока.

Посчитали взятки - нате,

Без одной у игрока…

Вот к концу идет тридцатник;

Курит хитрый, пьет коньяк…

При подсчете вышло, кстати,

 Что он проиграл трояк.

День субботний - сну не лишний,

Рано утром не вставать,

Хитрый, умный и отличник

Завтра встретятся опять.

      04 сентября 2000 г.

 

                    * * *     

Роковой приближается час:

До зарплаты осталось три дня,

Опустел холодильник у нас,

Больше дырочек нет у ремня.

Нагоняет мистический страх

Мятый рубль в углу кошелька,

И голодные шершни в глазах

Все сильней начинают мелькать.

О, приди к нам, наш каменный гость!

Зачерствевшего хлеба кусок;

Может, гречки забыта где горсть-

Мысль голодная бьется в висок.

Чу! На лестнице слышу шаги:

Может в гости идет рафинад?

Но у двери напротив звонки-

Гость к соседке - двоюродный брат.

У соседей застолье, обед,

Источает лангет аромат.

Наши мысли - горячечный бред:

Сервелат, мармелад, шоколад…

И опять животы подвело,

И глюкозы так мало в крови…

Мне в холодной землянке тепло

От твоей негасимой любви.

 

        1984 г.

СЛЕД В ЖИЗНИ

 

Муха села на окошко

Лапки протереть,

Села отдохнуть немножко,

В небо посмотреть.

 

Сзади пятерня подкралась,

Хлоп - и мухи нет.

На стекле пятно осталось-

В жизни мухин след.

                               1979

  

                         * * *         

Людмиле Вавиловой

Невозможная длинная ночь,

Рассказать бы кому - невозможно.

Как прогнать одиночество прочь?

Это больно, жестоко, безбожно;

Я люблю тебя каждый свой день

И страдаю, когда ты не рядом,

И мой стон - одиночества тень,

Жду ключа поворот как награду.

Боже, боже, ну как же я глуп:

Не сумел, не сберег, не заметил

Этих глаз, этих рук, этих губ

И дыханья любимого ветер.

Я наказан, и длится мой рок:

Слишком часто тебе я не верил…

Хомячок, хомячок, покажи-ка бочок -

Распахну тебе душу как двери.

                                                    Май 2004  г.

                       * * *          

    

                                Людмиле Вавиловой

Кому сказать: «спасибо» за тебя?

Кого благодарить за этот праздник,

Когда ночами, плача и любя,

Я точно знаю: завтра будешь рядом.

Я точно знаю: есть любовь на свете,

А доказательства? Так их полным-полно,

Когда на улице шумит весенний ветер,

И, осмелев, врывается в окно.

Я чувствую, что скоро, очень скоро

Услышу плавный поворот ключа,

Обрадуюсь, спрошу: «Кто там?», и снова

Тебя увижу, и пройдет печаль.

Кому сказать «спасибо» мне за то,

Что ты - родной и близкий человечек,

Спасибо и тебе, мое метро:

Ты Лапку привезешь - и будет встреча.

                                           8 марта 2006 г.     

 

                           * * *   

             

Мы славны диссидентскою привычкой-

На кухне все проблемы обсуждать;

Три друга: хитрый, мудрый и отличник

За водочкой решили поболтать.

Понятно дело, после N-ой дозы

Бинарный код законов мирозданья

Их взволновал, и этому вопросу

Они решили уделить вниманье.

Отличник заявил: «Сама природа

В нас заложила парность хромосом».

Хитрец же возразил, что тьма народа

Отлична друг от друга; а потом

Мудрец изрек: «С природой трудно спорить»;

Тут хитрый вдруг Мичурина приплел:

«Ждать от природы милостей не стоит»,

И разговор горячность приобрел.

«Есть два начала! - завопил отличник, -

Две первосущности, есть пара Инь и Янь…»

«Ну да, конечно, прапорщик и мичман,-

Съязвил хитрец, - есть трезвенник и пьянь».

«При множестве начал- Оно едино,

Один ведь термин»,- уточнил мудрец.

Хитрец добавил: «Пусть начало длинно,

У каждого начала свой конец».

«А Инь и Янь ведь образуют пару

И только вместе целое дают»,-

Мудрец подвел итог всему базару:

«Метро закроют через 100 минут».

И мирно на троих закончив пьянку,

Отличник поспешил в свой Теплый Стан.

Мудрец остался дома на Таганке,

Хитрец такси до Свиблово поймал.

                                14 августа 2000 г.

 

МЕТАФИЗИКА СНОВ

         

Метафизика снов,

Металирика слов,

Подпространство противоречий.

Полупройденный круг

Полуласкою двух

Потаенных тысячелетий.

Мегаполис зеркал,

Мегалюдный вокзал,

Нестерпимая откровенность.

Монопольный язык

Монологом проник

В глубину стихов и размерность.

Аномалия?- Пусть!

Анатомия чувств,

Из которых нужно терпенье…

Пара рюмок винца,

Пара фраз от Стрельца,-

И готово стихотворенье.

                                                     2000 год

                           * * *      

                

И каждый вечер, в час назначенный,

Прильнув к программе «За стеклом»,

Мы наблюдаем жизнь, оплаченный

Момент азарта. Что потом?

Сулят жилплощадь. Зритель бодрствует,

Иль это только снится мне?

Я не смотрю, поскольку родственник,

Зачем следить? Не на войне.

Девичий стан, шелками схваченный,

И не актрисы, не жены

Вдруг обнажится, нерастраченный,

И все достоинства видны.

Другая жизнь не в этом ящике-

В туманном движется окне…

Глядите, девочки и мальчики,

Не за стекло, не в Интернет-

В душе у вас лежит сокровище;

Открой себя, найди ключи

От тайны жизни: поиск стоящий,

Внутри души тепло свечи.

           4 мая 2002 г.

              

              ВОЗМОЖНО

  

Возможно, здесь, возможно, где-то

Пойдет последний майский дождь.

По переулкам завтра лето

Начнет плутать, и не найдешь

Его маршрутов. Так, порою,

СРЕДИ ЛУЧЕЙ ПРОСТОГО ДНЯ

Вдруг буря мглою небо кроет,

Или заплачет как дитя

Одна полуночная кошка,

Иль шестикрылый серафим

От перепутья – стук в окошко!

И ты замрешь, став недвижим,

Ты вспомнишь море, яхту «Финн»,

Жару. Висконти рваный фильм.

Дельфина рода афалин,

Хохляцкий полуостров Крым.

Билл Гейтс богат. Богат Рокфеллер,

Из церкви знает бедность мышь.

А мне доступен слов конвейер,

Ведь солнце льется прямо с крыш.

31 мая 1999 года

                        * * *      

             

Время вспять никогда не воротится,

Мы уже никуда не торопимся,

Наши дети слегка подросли.

«ИмпоссИбль» – уж это как водится,

«Как зовут Вас по имени-отчеству?»

Долог путь до взаимной любви.

САНТИМЕНТЫ И ПОШЛЫЕ НЕЖНОСТИ –

Сложит память надежно и бережно,

Как монеты, обрывки хранит.

Я надеюсь (не знаю, поверишь ли) –

Моих чувств, что зовете вы грешными,

Ювелир изумруд огранит.

Пусть уже от другого мы тащимся,

Но боимся спугнуть настоящее;

Камни лжи пробивает росток.

Многих наших попрятали в Кащенко,

Только шепот губами свистящими:

«Запад нам всё ж милей, чем Восток».

Сколько водки внапрасную выпито,

Счет неравный в борьбе с этим либидо,

Нет имущества – жизнь налегке.

Отличаемся мы аппетитами,

Не хватает ни слов, ни эпитетов

На обычном простом языке.

Только вот: не впустую же прожито

Столько времени, месяцев множество

И истоптано столько земли.

Обучаемся мы одиночеству:

«Как зовут Вас по имени-отчеству?»

Долог путь до взаимной любви.

1998 год

                      * * *  

                   

В песках забвенья тонет ралли,

Нас мчит по ДНК спирали.

Как проскочить Харибду- случай?

И здесь необходимость- Сцилла.

Лишь предыдущие могилы,

Распятья- времени приметы.

Не знали мы, как сделать лучше,

И рвали чести эполеты.

Летим вперед по бездорожью,

Сомненья сжав в себе до дрожи,

И это вам как «Кэмел трофи»,

А от Парижа до Дакара-

Нельзя гореть здесь вполнакала.

Путь не прочерчен магистрали,

И среди нас не встретишь профи…

Нас манит неизвестность ралли,

Не потерять бы наглость хода,

Вписавшись в апекс поворота,

Сцепленье разума и чувств,

Сцепленье воли и рассудка

Не разорвать бы в крене жутком,

И как в кино- «Кино» корейца…

Для нас важнейшим из искусств

Мотора пульс и ритмы сердца

Являются. Не тормози

И кайф лови в азарте жить.

И пусть в лицо нам встречный ветер

При запредельных скоростях-

В крови адреналин, не страх,

И ощущение свободы.

Не знаем, что нас дальше встретит,

Едины - скорость, жизнь, природа.

27 августа 2000 г.

                * * *   

 

                           Людмиле Вавиловой

 

Если я не вовремя уйду,

Вдруг случится что-то этим летом,

Не печаль бровей, ведь на роду

Каждому написано про это.

Пусть моя любовь к тебе проста

И до невозможности нелепа…

Жаль, нам не дожить с тобой до ста,

Где-то там написано про это.

Я беспомощен и слаб - таких не любят,

Я опять проплакал до рассвета,

Выпали уверенности зубы,

Но упрямо я пишу про это.

Про заботу, жалость и тоску,

Про тебя до страсти и до бреда,

Было все, но вспомнить не могу,

Все ли я сказал тебе про это.

Март 2004 г.

* * *     

                  

Железной логикой, уверенно, неспешно

В цепочку я соединяю звенья,

Мне недоступна легкая небрежность,

Лишь истине дано превысить время.

А кто-то камни с берега кидает

И легкой рябью нас лишает зренья;

Вглядись, мой друг, и волн круги растают,

Ведь истине дано превысить время.

Твоей руке моя рука - порука,

Рукопожатью нашему не страшно тленье,

Мы понимаем, чувствуем друг друга,

А истине дано превысить время.

1984 г.

* * *      

         

Когда-то в тридевятом царстве,

Открытом солнцу и ветрам,

Один служитель церкви пастве

Читал вслух проповедь с утра.

Язык ея был непонятен,

Но паства всё ж внимала ей,

А вместо в тексте белых пятен

Один из них (кто посмелей)

Шептал зашедшим прихожанам

Морали; в общем, толковал

И ОБЪЯСНЯЛ ГЛАГОЛОМ СТРАННЫМ

То, что и сам не понимал.

Одна из тех интерпретаций

Осталась в памяти моей,

И я, случайный папарацци,

Понес её в журнал скорей.

Редактор, пожевав губами,

Сказал: «В набор!» секретарю

И высказался в том, мол, плане,

Что в штат к ним тропку я торю.

Счастливый от своей находки,

Я гонорара третью часть

Потратил на бутылку водки,

А дальше (помню как сейчас)

После стакана начал думать:

А то ли он имел в виду,

Когда шептал, что третьим – юность,

Вторым - сомненья, первым - ум.

И дальше: не ищите скорби,

Коль выбрали чужие сны,

Желать сомненья - сила гордых,

А прочим - плевелы одни.

Не знал толмач, что эти строки

Возьмут эпиграфом к статье,

Их пролистают руки сотен,

И кто-то скажет: свет  во тьме!

Так будущее нам не властно,

Узнать его лишь предстоит.

Зачем же тратить понапрасну

Слезинки? Высохнут они.

                                  Лето 2000 г.

 

* * *   

Колес вагонных лейтмотив

Врывается в окно,

Весны ночной аперитив

И запахов вино.

Мы едем в отпуск! Позади

Шумливая Москва,

И проводник, как командир,

Суров. Стаканов - два.

Железной птицы быстр полет,

Но он не сможет дать

Дороги манящий восторг,

Комфорт и благодать.

Я знал: ты любишь самолет,

И все ж наперекор

Везет нас поезд, и вот-вот

Начнется разговор.

Сейчас достану (будто вдруг)

Бутылку коньяка.

Слегка волнует сердце звук

Протяжного гудка.

Кружочками лежит лимон;

Давай запрем купе.

Мой первый тост (пусть краток он):

Да здравствует СВ!

                                                           1997 год

 

* * *      

 

                      «…Нас кредиты почти изнежили…»

                                                        Л. Вавилова

Что-то делаем мы ежедневно:

Ежепьём, ежъедим, как вечные…

Оттого незаметней, наверное,

Кредит нежности.

Лишь бесы  душами торгуют,

За лести фразы выставляя лоты:

«Начальная цена!»- и малым будет

Кредит заботы.

А копоть лжи чернее антрацита,

И безразличья сажи - ох, не меряно…

Стучимся, ждем, звоним,- но в дефиците

Кредит доверия.

И кажется - вот руку протяни-

Шатается! Ведь он сильней, как ранее,

Берлинской одиночества стены-

Кредит внимания.

Откуда мы пришли, куда уйдем-

Неважно, требуем без устали

Тепла… Не хватит - мы возьмем

Кредит сочувствия.

Ничто не вечно под луной, и знаю:

Настанет время отдавать долги…

Я накопил – теперь приумножаю

Кредит любви.

                                       9 декабря 2009 г.

 

* * *  

             

Не напишут про любовь стихов и книг,

Не напишут ни про то да ни про это,

Наши чувства для Вселенной - просто миг,

Всё ж любили (как Ромео и Джульетта).

 

Обожал, лелеял, тосковал

И любил подругу и жену,

И бубушкал, и тетёшкал, ворковал,

И не меньше, чем Лейлу её Меджнун.

 

Иногда сквозь ночь звонком будил,

Чаще на работу поутру,

И самоотверженно любил,

Как любил Тахир свою Зухру.

 

Не напишут – ладно…Знаю я:

У тебя ключи от всех дверей,

Так спеши ко мне. Люблю тебя,

Как Людмилу любит твой Андрей.

                   НЕМНОГО О ФУТБОЛЕ                        

То ли пот, то ли слезы - по щекам в три ручья:

         мы хотели победы - нам досталась ничья.

         Труд тяжел, но престижен: не робей, мужички,

         мяч свистком обездвижен.Что ж, считаем очки.

* * *       

         

Он был типичным агрономом,

Она – простой библиотекарь,

Их дни рожденья, что резонно,

Датировались прошлым веком.

Ах, оттепель шестидесятых!

Мечтают вместе папы, мамы,

И партия сулит их чадам,

Что, как написано в программе,

Наступит полная нирвана

С названьем светлым «коммунизм».

Глядишь, в году восьмидесятом,

Придет совсем другая жизнь:

Довольно партноменклатуре

Грести свои блага лопатой;

Покончим с нищенской зарплатой,

Хозяйство приведем к натуре

И ликвидируем оплату…

Прошло каких-то сорок лет,

И вот уже зарплаты нет.

Все чаще он дружил с бутылкой,

На кухне бился женский плач,

Народ с коммерческою жилкой

Устроился. Лишь сельский врач

Порой  ходил к ним вечерами

И слушал полупьяный бред,

Советовал уехать к маме,

Раз выхода другого нет.

И невозможность быть при деле,

Нарушен ровный жизни бег,

Запои длятся по неделе…

О, времена! Жестокий век.

Вокруг твердят: «Мозгов утечка»,

Но разве в том вся наша боль?

 Мозги иль ленятся на печке,

Иль утекают в алкоголь.

                                     19 мая 2002 года

* * *  

                  

С тобой купили мы леща,

Казалось: что за диво,

И шли домой, к нему таща

На выбор много пива.

К лещу добавили маслин,

Еды корейской разной,

А смысл в этом был один:

Достойно встретить праздник.

И он на славу удался,

Лилось рекою пиво,

И мы с тобой ( два порося)

Объелись тем, что в пост нельзя,

А это некрасиво.

По пять бутылок в ряд стоят,

Струится светлый «Миллер»,

И вот уже глаза косят,

И чипсы весело хрустят,

Которые купили.

И только лишь один пустяк

Покою не дает никак:

Что с нами завтра будет?

И хоть гурманство- не  порок,

Но опустевший кошелёк

(ей-ей, поверьте, люди),

Совсем пустой, сподвигнул нас

Писать стихи как профи.

От пива ширится анфас,

Толстеет также профиль,

Но, блин, худеет портмоне,

Не до изысканных манер-

Продать бы наши вирши,

Хоть по червонцу за строку,

Ведь в 19-ом веку

(я от знакомых слышал),

Сам  Пушкин строчки продавал

И по пятнашке за них брал,

А мы что, хуже прочих?

По чирику строку толкнем

И снова пива наберем

На целых 40 строчек.

4 мая 2002 г.