Новости, события

Новости 

"Выступление на юбилейном вечере Леонида Подольского" ("Критика. Эссе")


 

На одном из Международных кинофестивалей демонстрировался российский документальный фильм под диким и абсурдным названием – «ХОЛОКОСТ – ЭТО КЛЕЙ ДЛЯ ОБОЕВ?». Вас может потрясти такое оскорбительное название. Все дело в том, что съемочная группа документалистов перед съемкой картины провела опрос среди молодежи: знают ли они, что такое Холокост? Одна из девушек-студенток бойко ответила: «По-моему, это клей для обоев». Создатели фильма организовали ей поездку  в антифашистский музей – Освенцим. Увидев картины ада и поняв, что такое Холокост, девушка в слезах упала на колени, прося прощения за свою глупость и невежество.


Я рассказываю этот эпизод для того, чтобы стало понятным, насколько своевременна и актуальна книга Леонида Подольского. Ведь современная молодежь, к сожалению, ничего не знает или имеет весьма смутное представление о тех проблемах, которым посвящен роман. Тема государственного антисемитизма в СССР, проблема Холокоста – белые пятна в сознании современных молодых людей.


Книга Леонида Подольского восполняет лакуну исторического и нравственного невежества.


Теперь непосредственно о книге Леонида Подольского «Идентичность».


Когда-то великий польский поэт Юлиан Тувим произнес пронзительные слова: «Я – еврей, но не по крови, которая течет в жилах, а по крови, которая течет из жил!». Мне думается, что роман «Идентичность» написан именно такой кровью, текущей из жил. Его герой в какой-то мере и впрямь автобиографически идентичен автору, и по имени, и по профессии. Но все-таки это собирательный образ человека, оказавшегося на пути Истории. Истории жестокой и трагической. И эта тема автором глубоко выстрадана. У ленинградского поэта Александра Гитовича есть такая строка: «А мне чужих стихов не надо, мне со своими тяжело!». Имелось в виду, что писатели не любят читать чужие произведения, даже из подаренных книг. Я, к счастью, не принадлежу к этой категории. И проглотил роман Леонида Подольского залпом, за одни сутки. Эта замечательная книга мне показалась двухжанровой. С одной стороны семейная сага, с другой – социально-исторический роман. И если личная, бытовая линия ведется психологически проникновенно, то историческая обретает порой черты публицистического трактата. Моя претензия в том, что историко-публицистический пафос порой захлестывает личностную, родовую линию. Политических факторов  и социальных терминов так много, что получается перенасыщенный раствор. Комментарии и справки занимают чуть ли не половину книги. Но признаюсь, читать эту справочную энциклопедию так же захватывающе интересно, как сам текст романа,в котором, в частности, фигуры вождей – Хрущёва, Брежнева, Горбачёва, Ельцина –то анализируются всерьёз, то подаются гротескно-иронически,как расписанные матрёшки на блошином рынке.


Взыскующий авторский взгляд окунается и в пучину ветхозаветных преданий, где живут мудрый Соломон, жестокосердный Ирод и звучат вещие псалмы Давида. Здесь и картины героической еврейской истории – Маккавеи, Бар-Кóхба, Мосада, и трагическая российская история – дело Бейлиса, черносотенные погромы и фальшивки типа «Протоколов сионских мудрецов». Особенно обжигает близкая история недавних десятилетий – «Дело врачей», разгром «Еврейского антифашистского комитета», уничтожение театра Госет, убийство Соломона Михоэлса, гонения на «космополитов».


Но эта книга не только об истории еврейского народа и генетической тяге к земле праотцов, но и книга о любви к России, к ее истории, природе и культуре.


Поэту для написания стихотворения нужно немного – фантазия, интуиция, воображение, прозаику гораздо больше – глубокий жизненный опыт. И такового у Леонида Григорьевича предостаточно – он и врач, и кооператор, и политик, и финансист, и риэлтор. Но главное – он талантливый писатель и мудрый философ. Историческое взаимодействие русских и евреев со всеми оттенками их отторжения и взаимопритяжения – поле его исповедальных размышлений. Он идет навстречу читателю с открытой душой. Но как предупреждал прозорливый Фридрих Ницше: «Чем шире мы раскрываем руки для объятий, тем больше у нас шансов быть распятыми».  И это хорошо понимает автор.


Я уверен, что роман «Идентичность» - яркое и неординарное событие на ниве отечественной прозы. Сквозь всю книгу проходит мучительная и трагическая тема Холокоста. Поэтому, я думаю, будет правомерно завершить мое выступление стихотворением на эту тему – «Дробицкий яр». Хочу только предварительно заметить, что на эти стихи композитор Литвинов написал щемящую кантату для солиста, хора и симфонического оркестра, которая исполняется в дни поминовения, как пронзительный реквием на месте событий.

 

Зиновий Вальшонок

 

ДРОБИЦКИЙ ЯР

 

Увалы Дробицкого яра

огнем осеннего пожара

испепеляющее горят.

В траве и ветках дикой груши

парят расстрелянные души,

горюют, молятся, скорбят.

Вот этот кустик цвета меди

носил когда-то Мендель,

он был сапожник и трепач.

Тот одуванчик на полянке

никто иной, как ребе Янкель,

веселый харьковский скрипач.

В ромашке – призрак человека:

библиотекарша Ревекка

вдыхает солнечную пыль.

А там, в круженье листьев прелых,

танцует вечный танец «Фрейлехс»   

босая девочка Рахиль.

«Жи-ды!..» - предатели орали,

когда толпу фашисты гнали

сюда, за тракторный завод.

Людей в евреях отрицая,

толкали в яму полицаи

калек, и старцев, и сирот.

Как вещий символ катастрофы,

мать восходили на Голгофу,

собой прикрывши малыша.

Хор автоматов монотонно

отпел библейскую Мадонну,  

мольбы и выкрики голуша.

Я – тот малыш. И невидимкой

лежу с убитыми в обнимку

в том окровавленном яру.

С презрительной нашивкой «юде»

среди затравленного люда.

Я – мертв… И дважды  не умру.

Давным-давно все это было…

Но черносотенного  пыла

не охладили реки слез. 

Не жаль погромщикам усилий,

чтоб в старом эйхмановском стиле

еврейский разрешить вопрос.

На склонах Дробицкого яра

от оружейного угара

еще  туманится роса.

И тридцать тысяч монолитно,

как поминальную молитву,

возносят к небу голоса. 

 

 

Поделиться в социальных сетях


Издательство «Золотое Руно»

Новое

Новое 

  • 12.05.2025 17:23:00

    Наталия Кравченко. "Больничные стихи" ("Поэзия")

    "Вопреки безотзывной тщете улыбнись... неужели не помнишь? Проведи, как слепой по щеке, это я, твоя скорая помощь. Всё осталось на том берегу – рандеву, происшествия, пресса, хлебо-зрелищное их рагу, исполинская поступь прогресса..."

  • 11.05.2025 16:40:00

    Марина Завьялова. "Стихотворения (публикация №5)" ("Поэзия")

    "Пройтись на балу королевой, На сцене устроить канкан! Волной безрассудного гнева В сердцах вызывать ураган. Стать феей, колдуньей, актрисой! Иначе зачем жить тогда? Но день по минутам расписан, Нет времени, просто беда..."

  • 10.05.2025 16:14:00

    Наталия Кравченко. "Больничные записки"(Окончание)" ("Проза")

    "Все наши беды начались с того дня, когда мы с Давидом купили этот злосчастный аппарат для измерения давления. Аппарат был японский: компактный, удобный в эксплуатации: мягкий ремешок на липучке нежно обхватывал запястье (не надо засучивать рукав, как на наших), а на табло после нажатия кнопки высвечивались чёткие светящиеся цифры, обозначающие со скрупулёзной точностью верхнее, нижнее, а также частоту пульса. Мы увлеклись этой игрушкой и мерили давление по каждому удобному случаю себе, друзьям, соседям и знакомым. И вскоре обнаружили, что у Давида оно, оказывается, весьма повышенное, особенно нижняя цифра, что являлось грозным симптомом нездоровья. До покупки аппарата мы об этом не подозревали. Давид вначале пробовал пить разные препараты по советам родственников, но проклятое давление не снижалось. Я погнала Давида к врачу. Врач направил его на УЗИ. А оно показало довольно внушительную..."

  • 08.05.2025 15:41:00

    Наталия Кравченко. "Больничные записки"(Начало)" ("Проза")

    "Помните, в фильме Э. Рязанова «Привет, дуралеи» героиню Ольги Волковой — врача-окулистку? Позже, рассказывая в интервью о своей работе над ролью, актриса говорила, что, встретив в жизни какой-нибудь колоритный персонаж, мысленно потирала руки: «да я ж тебя сыграю! Эх, как я тебя сыграю!» Так вот я порой в подобной ситуации ловлю себя на схожей злорадно-предвкушающей интонации: «эк, как же я тебя опишу!». Хоть какая-то компенсация за моральный ущерб. Волею судьбы нам с Давидом, попавшим по скорой в больницу, пришлось вплотную столкнуться с больничным миром, от которого я, признаюсь, долгое время была весьма далека. Увиденное повергло меня в шок, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. Эти разрозненные записки — попытка осмыслить происходящее..."

  • 27.04.2025 14:15:10

    Олег Монин. "Рассказы из разных сборников (публикация№2)" ("Проза")

    "Бореньке сделалось восемнадцать. Перспектива оказаться в рядах Советской Армии буквально стучала в дверь. На медкомиссии в районном военкомате, стоя посреди просторного зала в чём мать родила и пряча свои достоинства в оба кулачка, он конфиденциально сообщил, что страдает дикими головными болями, а зачастую состояниями, близкими к падучей. Ему вручили направление в вышеупомянутое заведение на госпитализацию и обследование. Расположившись в палате, аккуратно сложив всё домашнее в тумбочку, Боренька подошёл к окну и принялся..."

  • 06.04.2025 17:20:08

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 4)" ("Критика. Эссе")

    В субботу мне позвонила знакомая: «Включай НТВ! Там будет что-то новое о Есенине и его сыне». Я посмотрела в программу: «Русские сенсации»! Это бульварная передача о светских сплетнях. Ты что-то напутала». «Нет-нет, включай, сейчас начнётся!» Я, заинтригованная, включила. И вскоре очень пожалела об этом. Не пришлось бы тогда целый день тратить на этот пост, опровергая буквально каждую строку услышанного бреда. Но не написать не могу. Не могу допустить, чтобы кто-то, услышавший, привлечённый великими именами, хоть на йоту поверил тому, что там несли. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – говорил Сент-Экзюпери. И за тех, о ком писали, тоже. В ответе за правду. Даже не знаю, с чего начать. Начну, пожалуй, с резюме этой передачи, которое нашла в Интернете. Вот как её представляют сами авторы (хочется написать соучастники): Передачу...

  • 05.04.2025 16:52:00

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 3)" ("Критика. Эссе")

    "У Сергея Есенина помимо первенца Юрия и двух детей от Зинаиды Райх был ещё один внебрачный ребёнок. Его родила ему Надежда Вольпин – поэтесса и переводчица. Они познакомились в 1919 году в литературном кафе. Надежда тоже писала стихи, публиковалась в сборниках, читала их с эстрады в «Кафе Поэтов» и «Стойле Пегаса». Провожая девушку домой, Есенин..."

Спонсоры и партнеры