11.05.2016

В Австралии День Победы не празднуют. Зато здесь есть День АНЗАК – день памяти военнослужащих и людей, прошедших через войну. Мы вспоминаем и "своих", и "чужих". Шагаем с фотографиями родителей, дедушек-бабушек и пра-пра... А ещё – орём во всё горло "Катюшу" – посреди главной улицы Сиднея, под крики местных "Thank you!" и "ха-ра-шо!".

Утро 25 апреля – и я отправляюсь в центр Сиднея, к месту сбора марша русской колонны. Прежде всего, я делаю это ради моих дедушки и бабушки: думаю, им было бы приятно прогуляться по центру Сиднея в этот день. Но их уже несколько лет как нет в живых – и за них, с их портретами, иду я. На войну бабушка и дедушка пошли совсем молодыми, им было по 18 лет. Ч

На войну бабушка и дедушка пошли совсем молодыми, им было по 18 лет. Они и встретились на фронте: вместе защищали Ленинград, служили в Войсках воздушного наблюдения, а мой рассказ об их свадьбе появлялся на страницах «Единения». В 20 лет дедушка уже стал техническим руководителем станции радиолокации, и за оставшийся год войны его станция обнаружила более 250 фашистских самолётов. У дедушки – «Красная Звезда» и медаль «За оборону Ленинграда»… А бабушка рассказывала как им, двум десяткам совсем молоденьких девочек на радиолокационной станции, выдали по кинжалу и сказали: «Всё, немцы прорвались, идут в вашу сторону, скоро будут здесь». И как они ждали и старались не плакать. И только в последний момент появились моряки, и не подпустили фашистский отряд к ним.

А совсем недавно, на сайте «Подвиг народа» я узнала, что воевал и мой прадед, ушёл на фронт в 50 лет: он работал военным почтальоном, получил медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». И самой замечательной находкой были слова приказа, написанные кем-то от руки: «В осенние дождливые дни ежедневно пешком совершал по 20-30 км за почтой от бригады до полевой почты армии и обратно. Тов. Ильин под артиллерийским и пулемётным огнём противника аккуратно доставлял на огневые позиции бойцам и офицерам письма…».
Когда я рассказала об этом людям, прошедшим через войну, мне заметили, что иногда гораздо легче совершить подвиг один раз, в пылу – чем ежедневно, как на работу, идти под пули – чтобы принести солдату письмо от любимых. Может быть, последнее письмо в их жизни.

Но иду я не только в память о своих родных. Мне хочется понять, что значит для каждого день АНЗАК, кого люди вспоминают в этот день. Эти два вопроса я задаю пришедшим в Русскую Колонну соотечественникам.

Лена Самсоненко:

Мне очень трудно говорить, потому что война – это трагедия. Я из Питера и меня вырастили люди, которые прошли войну. А когда мы были детьми, то играли в окопах и в блиндажах, которые всё ещё оставались: я в 1954 году родилась. И для меня день АНЗАК – это день памяти о тех людях, которые прошли войну.

Я пришла сегодня с фотографиями. Это – моя мама, она была под Москвой, в окружении, и ей выдали пистолет с одним патроном, потому что она печатала секретные донесения. А ей было 20 лет. Рядом – её муж, мой отец. Ему было 24 года, он был на фронте связистом. А это – мой дед, который принимал участие в Первой Мировой войне и во Второй. В Первую Мировую ему было 20 лет, а умер он, когда ему было 98. Он 1887 года рождения, то есть в России он прошёл всё, что только можно: и лагеря после плена, после окружения. Я его очень хорошо помню. В Первую Мировую войну он бежал из немецкого плена по льду Финского залива. И ему Керенский выдал освобождение от воинской повинности за героизм. И когда моя сестра получила квартиру на берегу Финского залива, и туда приехал наш дедушка, он посмотрел и сказал: «Вот, я это помню, как я тут…»

И, конечно, оставить этот день без памяти о них невозможно.

Надя:

Мой дедушка – ветеран двух войн. Он из Новочеркасска, вначале кончил московские курсы, а потом служил на «Иоанне Златоусте» в Черноморском флоте. Во Вторую Мировую у него была бронь, но он пошёл защищать Родину, и у него медаль за оборону Кавказа. Он тушил грозненские пожары, когда там горела нефть. А потом дошёл до Дрездена. Отец у меня – тоже ветеран войны, инвалид войны, майор в отставке.

А вообще мы крымские, мама родилась в Севастополе. Она была телефонисткой и медсестрой в госпитале. А потом моя мама, защищавшая Родину и сорок лет на неё проработавшая, умерла на Украине в день памяти всех ветеранов, 11 ноября 1999 года: пенсию ей пять месяцев не платили, и скорая приехала только через полтора часа, без лекарств…

Галина Лазарева:

Для меня день АНЗАК – это память о тех, кто готов был отдать жизнь за свою страну. И если мы не будет ценить этих людей, то в будущем таких людей может и не найтись. Поэтому, что бы люди ни говорили о Галлиполи, насколько успешна была эта операция – это всё не суть важно. Важно то, что у отечества должны быть защитники, и сегодня мы вспоминаем этих защитников.

Я вспоминаю, прежде всего, своего деда, Давида Ильича Ратнера, который прошёл всю войну снабженцем при артиллерийской части. У него была очень интересная история, которую я узнала только недавно, потому что в России сейчас есть сайт www.podvignaroda.ru. На этом сайте можно найти практически всех своих родных и посмотреть, что с ними происходило во время войны, историю их наград. Так вот дед организовывал военные госпиталя, организовывал снабжение армии и, судя по всему, делал это очень успешно: его командиры раз за разом представляли его к наградам, но эти награды почему-то до него не доходили. Но, в конце концов, первая награда нашла героя, а с войны дед вернулся уже с полным иконостасом. А я этот иконостас очень хорошо помню, потому что когда у нас были семейные праздники, мы их всегда справляли на дедовой квартире, где был его мундир. И я тогда эти награды изучала, подходила и смотрела, что это у нас здесь: «Красная Звезда», «Орден Великой Отечественной Войны», медаль «За отвагу»… Деда давно нет, а память осталась. Ордена хранятся в семье, но я очень надеюсь, что больше у членов нашей семьи не будет поводов получить такие награды…

Наталья Богатырёва и Анжела Барабанова:

Наташа: Для меня День АНЗАК – это, в первую очередь, объединение людей разных народов, чтобы на земле был мир. Это – празднование окончания войны, это день памяти о наших героях. А для меня лично и для всей нашей семьи это – память о нашем прадедушке, Фёдоре Ефимовиче, который воевал во время Второй Мировой войны, защищал Россию.

Анжела: Прадедушка умер, когда мне было только три. Он со мной играл много, он был очень добрым и хорошим человеком.

Русскую колонну встречали аплодисментами,  криками «хорошо» и «спасибо». А мы до хрипоты пели Катюшу – и видели, как многие подпевали, без слов, одну мелодию. Зрители смотрели на наши снимки – прадедушки Наташи и Анжелы, родителей и дедушек Нади и Лены. И мои дедушка и бабушка, молодые, смотрели на Сидней с фотокарточек, и им кричали «спасибо».

Но Австралия – страна многонациональная. Мы видели колонны китайцев и вьетнамцев, сербов и хорватов, голландцев и американцев. И те же два вопроса, что значит для каждого день АНЗАК, кого люди вспоминают в этот день, я задаю людям самых разных наций.

Потомки австралийских солдат:

Для нас этот день – день памяти о тех, кто воевал. Галлиполи было страшной трагедией, но это был первый раз, когда Австралия появилась на мировой сцене – в 1915 году. Ведь страна только-только сформировалась, в 1901. И хотя то, что произошло, было ужасно, совсем как раньше – «Атака лёгкой бригады» в английской истории – но в этой первой войне нашей страны австралийские солдаты проявили те качества, которыми мы гордимся: смелость, чувство товарищества. И за это мы их помним.

Но для всех этот день значит разное. Для некоторых – это просто повод сходить в паб и поиграть в «орла и решку»: в Новом Уэльсе день АНЗАК – единственный день, когда официально разрешено играть в эту игру, в другие дни «орёл и решка» запрещена законом.

Мой отец воевал в Борнео, был в разведке. Но когда он вернулся, мы об этом не говорили, никогда. Скорее, я узнала о войне от мамы: она рассказывала, что работала на заводе, красила самолёты, а в это время у неё уже были мы с сестрой – две совсем маленькие девочки. И она не знала, вернётся ли наш отец с войны – или ей придётся растить детей одной. Но когда отец вернулся, о войне и вообще о трудностях говорить было не принято, тем более с нами, с «детьми»: считалось, что война – это ужасно, но она уже осталась позади, и не надо оглядываться, жизнь продолжается. Конечно, отец раз в год встречался с однополчанами, но не в день АНЗАК, а просто так: он очень ценил тот дух товарищества, который их связывал. В конце концов, однополчан осталось не более пяти – а потом умер и отец. Но при жизни он на парады не ходил – а в этот день ходил на утреннюю службу поминовения погибших.

Сербская колонна:

Сегодня мы вспоминаем тех, кого мы потеряли во время обеих мировых войн, тех, кто сражался. Мой прадед погиб в войну, и сегодня я участвую в марше в память о нём.

Американская колонна:

Сегодня мы вспоминаем всех ветеранов, всех, кто воевал – и в прошлом, и в настоящем. А всё началось в Первую Мировую, в апреле 1915, когда войска Австралийско-новозеландского армейского корпуса сражались в Галлиполи. Там было очень тяжело, но солдаты проявили невероятное мужество, и вот за это мужество мы до сих пор помним их.

Я участвую в этом марше как ветеран: просто чтобы отметить этот день, встретиться с другими ветеранами, как и я, воевавшими во Вьетнаме. Мы вместе обедаем, говорим… Ветеранам не надо ничего объяснять, они отлично тебя понимают. А посторонние люди вопросов не задают, они почему-то уверены, что мы не хотим об этом говорить. Это правда, некоторые ветераны действительно не хотят говорить о пережитом – но многие рассказали бы об увиденном. Я бы рассказал, но трое моих детей – они уже взрослые – ни разу не спросили меня о Вьетнаме, я не знаю почему. Но если бы они спросили, я бы сказал им, что война – это самая страшная вещь в мире.

Наталья Крофтс