В тени разделенной ответственности
«Для торжества зла необходимо только одно условие —
чтобы хорошие люди сидели сложа руки»
Эдмунд Берк
Ежедневно открывая Фейсбук, мой новый рабочий инструмент (последние два месяца я координирую помощь оставшимся без крова в результате бомбежек мирным жителям, жертвам насилия, а в последние недели, и беженцам из "фильтрационных" лагерей), куда периодически прорываются "друзья" из России, я вспоминаю историю Китти Дженовезе.
Двадцатидевятилетняя барменша из Квинса была убита маньяком-некрофилом за три месяца до моего рождения, но ассоциации возникли не из-за злодеяний в Буче (хотя жестокость немотивированных убийств и изнасилований - явно того же ранга), а с феноменом разделенной ответственности, термином из социальной психологии, возникшим в результате “дела Дженовезе”.
Китти всегда возвращалась домой поздно ночью; видимо, маньяк следил за ней некоторое время и изучил расписание. В тот вечер он подкрался к ней сзади и два раза ударил ножом в спину. Она закричала, побежав с парковки во двор, и маньяк не последовал за ней. Но, хотя в некоторых окнах зажегся свет, на крики никто не вышел, и он вернулся. А соседи Китти по многоквартирному дому в течение тех двух часов, что женщину убивали под их окнами, пытались решить для себя вопрос, надо ли что-то предпринять. "Нью-Йорк Таймс" назвал цифру - 38. Тридцать восемь человек наблюдали изнасилование и последующее убийство. Только двое позвонили в полицию и промямлили, что там внизу что-то случилось, но поскольку описание происходящего было неопределенным, полицейские выехали не сразу. Китти скончалась по пути в больницу, став мрачным символом социальной апатии и "эффекта наблюдателя", гласящего, что вероятность того, что люди придут на помощь другому человеку, обратно противоположна количеству наблюдающих за насилием.
Интересно, что потом опозоренные жильцы дома возражали: да нет, видели, но не поняли; видели, что в других окнах зажегся свет, и подумали, что помощь уже в пути; думали, что это пьяная драка. Хорошо еще, что никто не сказал: "Да она сама виновата, почему так поздно возвращалась домой," - или: "Живи она с парнем, а не с девушкой, мужчина бы вышел встречать и защитил бы". То есть в науку виктимологию вклад не внесли, и термин "обвинение жертвы" вошел в обиход только через семь лет после смерти Китти.
А ведь достаточно было бы выйти во двор.
Еще интересный факт: убийца женщины, Уинстон Мозли, получив в тюрьме степень бакалавра социологии, в 1977 написал открытое письмо в "Нью-Йорк Таймс", с гордостью заявив, что он… послужил развитию общества, поскольку теперь люди осознают, что надо приходить на помощь ближнему своему.
Почему я вспомнила об истории и об ее продолжении? Потому что судя по реакции обитателей Фейсбука, в ментальном ландшафте сегодняшней России ясно обозначились оба феномена, и "эффект наблюдателя", и "обвинение жертвы", приправленные лицемерием, достойным вышеупомянутого маньяка-убийцы. Отравленная многолетним грумингом, когда-то несшая функцию “общественной совести” интеллигенция бессознательно включает механизмы психологической защиты. Отрицание, предоставившее большинству россиян надежную защиту от страшной реальности в первые недели вероломного действа, больше не защищает; идентификация с агрессором защищает только наиболее примитивных или подверженных массовому психозу индивидуумов; настала пора вымещения. Вымещение - психологический защитный механизм, заключающийся в бессознательной переориентации драйва, эмоции или действия с "виновника торжества", т. е. с естественного объекта гнева или агрессии на другой, более безопасный, потому что изначальная направленность по какой-то причине тревожно скрывается.
Но есть, есть надежда не стать наследниками Мозли! Стоит только обратиться к работам Б. Латане и Дж. Дарли. Модель "Вмешательство наблюдателя" увеличивает возможности для принятия правильного решения. В каждой из пяти фаз у “наблюдателя” есть возможность осуществить действие, влияющее на ход событий:
1. Обратить внимание на преступление (или не обратить и ускорить шаг)
2. Интерпретировать ситуацию как требующую немедленных действий (альтернатива - интерпретировать поведение окружающих как руководство к бездействию)
3. Принять на себя ответственность (или продолжать ожидать решений от других)
4. Оценить собственные возможности к действию (или занять позицию выученной беспомощности)
5. Решиться оказать помощь (или заняться размышлениями об опасности, легитимности действий, последствиях и т. д.).
Второй пункт заставляет задуматься о личностной и общественной классификации преступления и о тех ситуациях, когда они вступают в конфликт. По идее, цивилизованное мировое сообщество не поощряет следующее: истребление по любому признаку ("истребление" — акт убийства большой группы людей, массовое убийство), порабощение, депортацию, пытки и сексуальное насилие, включая изнасилование, проституцию, принудительную беременность или стерилизацию. Когда руководство любой из стран гласно или негласно оправдывает один из, или все эти пункты, по идее, у граждан должен возникать некий когнитивный диссонанс. Но не возник! Увы, не возник.
Но сейчас речь не о двойном моральном стандарте, сейчас не до жиру, а об активном написании будущих учебников истории, психологии, социологии... нет, в первую очередь - истории. Бездействие же из так называемого плюралистического невежества (другими словами, отрицания того, что король голый), из страха общественного порицания, из диффузии ответственности за происходящее входит в конфликт с идеей коллективной ответственности, и не наступает ли момент, когда общество, отказывающееся действовать в соответствии со стандартами современного мира, поедает само себя?
Конечно, время упущено и мир никогда уже не забудет позорное бездействие российского общества перед лицом преступлений военщины, но никогда не поздно отказаться быть жертвой обстоятельств. Для того, чтобы не стать Уинстоном Мозли. Для того, чтобы не выдумывать оправдания и не обвинять жертву. Для того, чтобы не сойти с ума в тюрьме собственной постройки, остается только действовать. По крайней мере, будет чем оправдаться в грядущее время, время покаяния. И если пепел Китти не постучал в сердца российских граждан, подумайте о вечном позоре, позоре тридцати восьми. Или, еще лучше, о позоре их детей, людей моего поколения.
Что-то еще можно спасти, стоит только спуститься во двор.
Галина Ицкович, 24.02.2022-24.02.2022