- Доктор! Помогите, доктор! Не могу больше. Не могу… - мужчина лет тридцати пяти в отлично сшитом сером костюме, при галстуке, с дипломатом в руках, затравленно озираясь, влетел в кабинет и остановился перед доктором Курловым. – Не могу больше. Не могу. И здесь тоже очередь. А мне на работу. Это же неуважение… - мужчина вытащил из кармана носовой платок и судорожным движением стал вытирать вспотевшее лицо.
- Без очереди ему захотелось. С луны, что ли, свалился, - апеллируя к доктору Курлову, сердито проворчала нянечка тетя Катя, вытиравшая в кабинете пыль и от возмущения с грохотом уронила швабру.
- Минуты не дадут спокою.
Тетя Катя была женщина сердечная и безотказная, кабинет у нее блестел, но, как и у всякого незаменимого человека, у тети Кати имелись свои маленькие слабости. Она терпеть не могла пациентов.
…"Вся работа от них" - постоянно жаловалась тетя Катя. Она была уверена, что больные с самого утра заполняют диспансер специально для того, чтобы наследить в кабинетах, накидать окурки в кадки с цветами и вообще всячески набезобразить.
Доктор Курлов пропустил ее замечание мимо ушей и тетя Катя, оскорбленно ворча что-то себе под нос, удалилась, нарочно грохоча ведром.
Не успела грозная тетя Катя выйти, как дверь снова распахнулась и в нее просунулась чья-то взлохмаченная голова.
- Доктор, он без очереди, - настойчиво потребовала голова.
За спиной у головы разгорался скандал.
- Вытащить его оттудова и все дело, - провизжал от злости чей-то тонкий голос и сразу человека три показались в проеме двери.
Лицо доктора Курлова, не терпевшего крик и беспорядок, дернулось, испуганная голова исчезла и за ней с грохотом затворилась дверь.
- Помогите, доктор, - умоляюще повторил мужчина.
- Тут явная неврастения, - отметил про себя доктор Курлов, исподволь разглядывая пациента. – Вон и руки у него дрожат. Какой-нибудь маленький начальничек. Много их тут теперь таких.
- Знаете, доктор. Ты словно червяк. Крутишься, ползаешь, ждешь чего-то, а тебя р-раз… - и мужчина сделал выразительное движение ногой, будто гасил окурок.
- Нет, тут попахивает шизофренией. Самая настоящая мания преследования. – На всякий случай доктор Курлов отодвинулся подальше.
- Понимаете, доктор. Решили дочке купить велосипед. Семь раз ходили. То совсем велосипедов нет, то только для мальчиков, то говорят «ждите, скоро привезут», а скоро – это знаете сколько? – ровно полдня. А потом оказывается, что не привезли. Или привезли, да не то. И так далее. Одним словом, на работе по выговору с женой схлопотали за нарушение трудовой дисциплины. Но все-таки поймали велосипед. С седьмого раза самый последний ухватил. Ну, думаю, все. Слава богу. Пусть катается дочка. Да не тут-то было. Только кататься, минут через пятнадцать втулка полетела. Только отремонтировал – сколько сил положил – развалилась рама. Понимаете, не сварили на заводе. Им некогда. У них план. Ну, я обратно в «Детский мир». «Ладно, - говорят, - привозите, обменяем». Даже в журнальчик записали. Я привез. Через полгорода тащил. Оказывается, забыли сказать, что нужно сначала заключение из гарантийной мастерской. Вот если они не смогут сделать, тогда другое дело. «А где же эта гарантийная?» «Не знаем. Узнайте в справочной». Я с велосипедом в справочную. Дали мне адрес в Кунцеве. Звоню, не отвечают. Что делать? Велосипед не иголка. С ним далеко не уедешь. Но все-таки поехал в Кунцево. А там год как мастерской нет. Оказывается, где-то у Преображенской. Звоню – опять не отвечают. Потащился с велосипедом. Еле отыскал. «Что же вы трубку не снимаете?». «А нам, если со всеми по телефону разговаривать, работать некогда будет». Оказалось, рам у них вообще не бывает. Нужно куда-то за «Сокол». А тут как раз час пик. Еле довез велосипед. «Ладно, - говорят, - оставляйте. Недели через три звоните. Сделаем». «Так ведь все лето пройдет». «Ну, звоните через две недели. Раньше никак. К нам весь город везет».
Звоню. Не готово. Опять звоню. Опять не готово. «Ну все, - говорю, - готовьте жалобную книгу». «Не надо, - отвечают, - приезжайте, сделаем. Все будет в полном ажуре». Приехал. Смотрю, мне раму от мальчукового поставили. «Так у меня же дочка. Я сразу мог такой купить». «Ничего, - говорят, - не расстраивайтесь. Девичьи рамы должны поступить через неделю».
- Нет, это не шизофрения, - подумал доктор Курлов. Тут кое-что посерьезнее. От чувства собственного достоинства нейролептиками не вылечишь. Только чего он ко мне-то пришел? Я же не министр, в конце концов.
Доктор Курлов собирался подняться, взять незадачливого пациента за руку и отправить прямиком в регистратуру – может, пока будет стоять в очереди, образумится и уйдет с миром. Но вместо этого с неожиданным сочувствием произнес:
- Да что вы мне все про этот велосипед? У меня у самого телевизор сгорел. А с ним вместе три книжных полки. Так думаете завод мне что-нибудь заплатил? То одну бумагу потребовали, то другую, то третью. А третья как раз сгорела. Думаете, я стал по судам таскаться? Плюнул, занял деньги у тещи и купил новый. Нервы дороже. Так думаете новый работает?
-А я вот, - перебил мужчина, - как-то купил электробритву «Эра». А она, представляете, волосы на шее не бреет. Ну, я обратно в магазин. «
"Конструктивный недостаток", - говорю. А они мне знаете что? «Какой же может быть конструктивный недостаток, если знак качества стоит? Может это у вас волосы не так растут».
Что делать? Пошел в комиссионный. А там на меня, будто с луны свалился. «Да что вы, - говорят, - у нас на три года очередь. Все сдают, никто не покупает. Дрянная вещь».
Доктор Курлов почувствовал как у него от злости начало щемить сердце. Ему хотелось рассказать про стиральную машину, про лыжи, которые приходится покупать сразу по полдюжины, про часы, которые он носит в ремонт каждые три месяца. Но за дверью снова поднялся гвалт. Надо было поторапливаться.
- Так что же вы хотите? – деликатно поинтересовался он.
- Сердце болит, доктор. Понимаете, чувствуешь себя червяком…
- Да что вы заладили с этим червяком? – начал раздражаться Курлов.
- Может быть гипноз или аутотренинг? - робко попросил мужчина.
- С сердцем надо прежде всего к кардиологу.
- Нет у нас кардиолога.
- Ну так идите к терапевту.
- Был.
- Ну и что?
- Там тоже очередь. Часа два отсидел. Еле дождался. Наконец захожу. А она: «Ага, попались, Белоглазов. А ну-ка марш на флюорографию: почему я должна за вас отвечать? А вдруг у вас рак или туберкулез? Знаете как мне влетит». «Доктор, да у меня сердце болит». «Все равно, без флюорографии больничный не дам». «Да не нужен мне больничный». «Как не нужен? А зачем же вы пришли?» «Сердце у меня болит. Может можно кардиограмму сделать?» «Ладно, - говорит, - идите делайте флюорографию, потом приходите за талоном». Два часа в очереди простоял. Сделал. Прихожу. «А талонов, - говорит, - у меня нет. Приходите на той неделе». Пришел. Послушала меня, давление померила. «Это все, - говорит, - от нервов у вас. Идите к невропатологу». А невропатолога у нас, между прочим, уже полгода нет.
- Кардиограмму сделали?
- Вот талон. Через две недели. Может, все-таки гипноз, а?
- Видите ли, с нервами у вас все в порядке.
- А что же тогда?
- Ну, как вам сказать. Слишком остро реагируете на негативные социальные явления. Пора привыкать.
- Вот вы мне это и внушите, чтобы привыкать.
- Ну что же, - вздохнул доктор Курлов, - попробуем.
Он обернулся к сестре.
- Митрич не приезжал?
- Нет.
- Черт знает что, - выругался Курлов и схватился за сердце. – Прямо бардак какой-то.
- Что такое, доктор? – тревожно поинтересовался Белоглазов.
- Видите ли, мы здесь разработали новый метод. Гипноз с веселящим газом. Премию получили. Большой положительный эффект. Так уже второй месяц газа нет. Все лимиты израсходовали.
- Понятно, - Белоглазов поднялся. – Хоть поговорили спокойно и то легче стало. Погодите¸ ведь совсем прошло, а? Спасибо, доктор! Извините.
- Нет, это вы извините. Заходите на той неделе. Может привезут.
Счастливый Белоглазов, словно на крыльях, выпорхнул из кабинета. А доктор Курлов, едва за пациентом захлопнулась дверь, попросил у сестры:
- Галя, налей мне капель десять-двадцать валокордину. Меня с ума сводит этот беспорядок. Чувствуешь себя как червяк. Крутишься, ползаешь, ждешь чего-то, а тебя р-раз… - и доктор Курлов выразительно покрутил ногой, словно гасил окурок.
- А может сразу что посильнее, Дмитрий Иванович? Митрич с базы звонил. У них там опять что-то стряслось. И из райздрава звонили: комиссия какая-то едет насчет улучшения работы.