|
ХХХ
Жизнь прошла под сурдинку насилий,
Перед родиной вечно в долгу,
Жаль, что Пушкин родился в России,
А без Пушкина я не могу.
ХХХ
Ничего хорошего не жди
От страны, где нравственность в загоне,
Где почти что все её вожди –
Палачи или воры в законе;
Где так часто задавала тон
Спесью нашпигованная паства;
Где сажали, как на кол, на трон
Ради сохраненья государства;
Где тысячелетья напролёт
Не было прохода от запретов;
Где, как диких уток, били влёт
Праведников, бунтарей, поэтов…
ХХХ
Сталинское отродье,
Околпаченный народ,
Как он долго за нос водит
Сам себя – и этим горд.
Горд, что клялся и божился
Псевдонимом палача,
С именем его ложился
И вставал, его шепча.
Шёл на танки и на праздник,
И возделывать ГУЛАГ…
Я и сам от этой грязи
Всё не отскребусь никак.
ХХХ
Воздвигали, возносили, строили
На крови, на лжи и на костях,
Втаскивали извергов в историю
Обеляя их в её глазах.
Почитали Пушкина и Гоголя,
А живущим запрещали быть.
Многим бы забыть хотелось многое.
Я из не желающих забыть.
Всё не можем обойтись без фальши
Под прошедшим подводя черту.
Да пошли-ка вы куда подальше
От меня, уж точно, за версту.
2002г.
ХХХ
А.Г.
Она княгиня по рожденью,
И по фамилии, и по
Характеру и убежденью,
Что, прямо скажем, – не слабо.
Она не гонится за славой,
Хотя, возможно, и не прочь,
Чтоб личная её держава
Хоть как-то ей могла помочь.
Её не так легко обидеть,
Как и настроить на вражду.
Она в упор меня не видит,
А я – так глаз не отвожу.
ХХХ
Привязался рассказ, а откуда? –
Не припомню, ну прямо хоть плачь.
Вот стоит пред глазами Иуда,
Своей собственной жизни палач.
Что он, в сущности, сделал такого?
Чтоб его проклинать тыщи лет.
Ну, подумаешь, предал толково
Там кого-то за горстку монет.
Но и сам расплатился с лихвою
За поступок презрительный свой.
Что мне делать с пустою петлёю,
Что висит над моей головой.
14.08.1988г.
ХХХ
Вот так и прошла моя единственная
Данная мне Богом и судьбой
Жизнь моя крутая и таинственная,
Плохо понимаемая мной.
Всё казалось, ты ещё в зародыше
И неуловима, словно дым.
Как ты начинал её оборвышем,
Так вот и заканчиваешь им.
Ни презренья, ни хулы, ни жалости,
Только благодарность до конца,
Что дала мне дотянуть до старости
И при том не потерять лица.
02.02.1993г.
ХХХ
При утренней звезде и при лампаде,
Две трети жизни псу под хвост пустив,
Такую прорву книг перелопатить
И ничего взамен не получив.
Ни мудрости, ни знанья, ни покоя,
Ни даже и уверенности в том,
Что к лучшему твоя судьба изгоя
Изменится, пусть не сейчас – потом.
А ведь какие были озаренья
При чтении классических страниц.
Но в памяти осталось только пенье
Предутренних и предвечерних птиц.
03.05.1993г.
ХХХ
Боже мой! Как давно не валялся в траве,
Не лежал на земле испещрённой цветами,
Всё торчу в этой Богом забытой Москве,
Облюбованной разного рода дельцами.
Но лишь стоит лицом окунуться в настой,
Что озвучен вовсю стрекозьём и шмелями,
Как столица опять поплывёт предо мной
Со своими арбатскими особнячками.
С проходными дворами, бульварами и
С той приметой, особенно близкой и веской:
Школа номер сто три, школа номер сто три,
Из которой я некогда выгнан был с треском.
ХХХ
Затрапезное селенье
С церковкою набекрень.
В необломанной сирени
Пропадаю целый день.
Ничего не сочиняю,
Ничего не затеваю,
Отрешившись от всего.
Провожу досуг воскресный
Ни ликуя, ни скорбя.
Очень тихий, очень пресный,
Не похожий на себя.
31.05.1995г.
ХХХ
Всю до копейки принося зарплату,
Ложился спать не раньше десяти
И за женою, словно за комбатом,
В огонь и в воду был готов идти.
Косноязычно говорил про чувства,
Глаз не сводя с избранницы своей,
А если где и доходил до буйства,
То разве что на службе у страстей.
И не имел привычки сквернословить
На сей весьма загадочный предмет,
И умер в одночасье от любови,
В рассвете сил и на закате лет.
03.06.1995г.
ХХХ
Разбросало мой род по земле,
Те в Румынии, эти в России,
Ну, а дед по отцу, был в числе
Тех, кто Мексику даже осилил.
И почти ничего ни о ком
Я не знаю ни много ни мало,
Знаю только, что не «за бугром»
В тридцать три умерла моя мама.
Под надзором великой страны,
При условиях чуть ли не адских,
Перенесшей четыре войны, –
Из которых две были гражданских.
1991 год.
Три революции осиля,
Молясь на свой трёхцветный стяг,
Стоит великая Россия
В бесчисленных очередях.
Стоит за водкой и за прессой,
За колбасой и барахлом,
И злобно лыбится агрессор
За адидасовским бугром.
И чтя неверные законы,
В хвостах позорной нищеты
Толпятся скрытые масоны
И недобитые жиды.
ХХХ
Мы знаем цену этой публике,
Её матёрую корысть,
Высокоразвитые жулики
Готовы горло перегрызть
За каждый рубль, доллар, пфенниг,
Что в их карманы не попал.
Недаром сам товарищ Ленин
Свой интеллект об них сломал.
И даже всемогущий Коба,
Гроза партмафии любой,
Так и не смог её до гроба
Железной выполоть рукой.
1993г.
ХХХ
Христос по-гречески мессия,
По крови чистый иудей,
Так что ты потерял в России –
Стране расхристанных людей.
Ему здесь сильно достаётся,
Как ни крути, а ведь чужой.
Он всё никак не приживётся
В отчизне с русскою душой.
Он вечно белою вороной
Летит туда, где есть беда.
Его ещё жидомасоном
Зовут, по-свойски, иногда.
ХХХ
Ну, а он не кается, –
Не его удел.
Всё, случайно, кажется
Отстранён от дел.
Всё прекрасно помнящий,
Видящий насквозь,
Он не просит помощи,
Не роняет слёз.
Выросший на Ленине,
Отпрыск Октября.
Заживо уверенный
В том, что жил не зря.
Г.Р.
Не тебе ли вся жизнь его отдана?
Не ему ль ты была дорога
Пуще всех? – Так за что же ты, родина,
Так к нему агрессивно строга.
Твой защитник и твой восхититель
Не наживший себе ничего,
Лишь в твоей он нуждался защите –
В добром слове – не больше того.
Весь в недугах, как будто в исподнем,
В горьких складках у самого рта.
Он тебя покидает сегодня,
Не дай Бог, только чтоб навсегда.
2006г.
ХХХ
Как вещи одного порядка
Вошли в тебя наверняка,
И Пушкина седая прядка,
И вихрь его черновика.
И строфы Александра Блока,
И суриковский страшный снег,
Ты с благодарностью глубокой
Воспринял сразу и навек.
И то, что выпало на долю,
И то, что на судьбу пришлось,
Всё это радостью и болью
В твоей душе отозвалось.
ХХХ
Пропади он пропадом!
А зачем пропадать?
Если б жизненным опытом
Я бы мог промышлять.
Накопилось до ужаса:
И восторг, и печаль –
Груза даром ненужного…
А выбрасывать жаль.
Память сердца, родимая,
Не постой за ценой!
Всё же, как нерадиво я
Обошёлся с тобой.
ПРОСЬБА
Когда среди белого дня
Внезапно отброшу копыта,
Прошу, отвезите меня
В то место, где мама зарыта.
Уж вы не сочтите за труд
И не посчитайтесь рублями,
Доставьте мой хлопотный труп
К кладбищенской маминой яме.
И пусть надо мною шумит
Вскормлённая ею осина,
И пусть её сердце щемит
За вновь возвращённого сына.
1978г.
ХХХ
Наломав различных слов богато,
Разогрев «холодную войну»,
Укатили «за бугор» ребята
В очень небоскрёбную страну.
В ту, что так бесстрашно обличали
И по кочкам здорово несли,
В ту, что не иначе называли,
Как исчадьем неба и земли.
Потрудились мужики на славу,
Душу отвели в крутой грызне.
И теперь «заслуженно» «по праву»
Ловят кайф в той «проклятой» стране.
2000г.
ДЖАНИ МАТЕТТА
В Италии так много Джаний,
Но ты из тех, кого любя,
Своей судьбе я благодарен,
Что мне она дала тебя.
Почти за сорок лет знакомства,
В моей затурканной стране,
Борцы такого благородства
Не часто попадались мне.
И не лови меня на лести,
В лукавстве не подозревай,
А просто совести и чести
Служить всё так же продолжай.
ХХХ
Юродствующие во Христе,
Как говорится – Бог вам в помощь,
И правит бал, как в варьете,
Вся эта рыночная сволочь.
Разнятся только имена
Прямых наследников Пилата.
Виват, свободная страна
Большевиков и демократов!
Неувядаемый гамбит
Разыгран при честном народе,
И свастикою слово «жид»
Цветёт в подземном переходе.
ХХХ
А я тебе – осанну!
А я к тебе – любовь.
А ты мне соль на рану
Всё сыпешь вновь и вновь.
Берёшь меня в напасти,
Как будто бы в штыки,
А я реву от счастья,
От по тебе тоски.
ХХХ
Эта женщина так молода,
Обладает таким обаяньем,
Что в свои отставные года
Я смотрю на неё с покаяньем,
С бескорыстной и смутной тоской,
Что на жизненной долгой дороге,
Я, наверно, ни разу такой
Не испытывал нежной тревоги.
ХХХ
Я вам не по зубам,
Вы мне не по карману,
Так, может, по рукам
И вырулим к роману,
А там уж как пойдёт,
Как сложится, как выйдет.
И тело вновь поёт
И душу ненавидит.
2008г.
ХХХ
В автоматическом режиме
Мы без особого труда
Создать семью с тобой решили
В те баснословные года,
Когда в кармане было пусто
И смерть казалась пустяком,
Когда, по большей части устно,
Мы жили блоковским стихом.
1988г.
ХХХ
Мы проворонили друг друга,
Мы обменяли баш на баш –
Ты криминального супруга,
Я коммунальный ералаш.
Но выйдя из воды сухими,
Как, может, показалось нам,
Мы вряд ли сделались другими.
Счастливее хотя б на грамм.
1988г.
ХХХ
Ты поставила точки над «i».
Ты сказала последнее слово,
А теперь куда хочешь иди,
Только не выходи за другого.
Чтобы жил я надеждой храним,
Что ещё всё вернётся на круги…
И я буду тобою любим –
На правах приходящей подруги.
1988г.
ХХХ
Отпусти меня с миром и с богом,
С чем угодно, просил, отпусти.
Под любым благовидным предлогом
От тебя я старался уйти.
Но с годами вконец изнурённый
Суетой и никчемным трудом,
Я стою пред тобой со склонённым
Виноватым и жалким лицом.
1996г.
ХХХ
В вечерней школе сто сорок четыре,
Где мат и магарыч текли рекой,
Была ты на стене в мужском сортире
Нескромной изображена рукой.
Горелой спичкой был портрет исполнен
И обрамлён трёхбуквенной каймой,
И я с тех пор беспомощно запомнил,
То, что любовь бывает и такой.
1996г.
ХХХ
Разводи турусы на колёсах,
Гнева ничьего не вызывай
И не задавай прямых вопросов,
Впрочем, и кривых не задавай.
Не получишь ясного ответа,
Ну, а если и наоборот, –
Всё равно ведь песня твоя спета,
Чтобы ты не думал на сей счёт.
1999г.
ХХХ
Пробедствовал, пронищенствовал, про-
Существовал, как большинство сограждан,
В стране, где было гордостью метро
И к знаньям гомерическая жадность.
Где мало кто был незнаком с сумой
Или с тюрьмою не соприкоснулся,
Где беспощадный год «тридцать седьмой»
На семьдесят три года растянулся.
1999г.
ХХХ
Распрями свои плечи худые,
Напряги свою впалую грудь,
Не забудь, что ты весь из России,
Где не охнуть порой не вздохнуть.
Не кичись и не лезь в перепалку,
Не доказывай, что не верблюд,
И учти, только здесь, словно пайку,
Временами судьбу выдают.
ХХХ
У новых русских те ещё замашки,
Как молью, спесью траченный настрой.
Рождённые в затасканной рубашке, –
Они как будто стали на постой.
В родной стране, что их плодит в избытке,
Что им даёт возможность и права,
Укрывшись за казённые слова,
Её брезгливо обирать до нитки.
ХХХ
Где-то тявкает дворняга,
Где-то фыркает вода.
Жизнь моя – пустая фляга,
Осушённая до дна.
Освещённая сияньем:
Благодать – ни дать, ни взять.
Осквернённая молчаньем
Там, где надобно кричать.
ХХХ
То, что летело в корзину
Пробой пера,
Вдруг потрясало Россию,
Шло на «ура»!
То, что казалось игрою
В праздной тиши,
Вдруг становилось судьбою,
Криком души.
1978г.
ХХХ
А какими вы были, не знает никто
Кроме вас, кого мы позабыли,
Анекдоты и байки существуют на то,
Чтобы мёртвые всё-таки жили.
Чтоб читали стихи и глушили вино,
Вырезали амуров на парте,
Чтоб страна, та, что их позабыла давно –
Оставалась не только на карте.
2000г.
ХХХ
А мыс тобою, как бывало,
Всё коротаем жизнь свою
В отчизне, где всегда хватало
Причин и следствий пасть в бою.
В засаде или же в осаде,
Всегда в немыслимом числе,
Приговорённые к награде
На этой околеть земле.
ХХХ
Жизнь состоялась в общем и целом,
Бабки подбиты, итог подведён.
Дай отдохнуть мне душою и телом,
И зарекаться не лезть на рожон.
Не принимать долевого участья
В стенке на стенку, в мерянье сил.
Дай мне хоть чуть пенсионного счастья,
Я ведь и вправду его заслужил.
ХХХ
За то, что был он многих зрячее,
Толпе не поклонялся слепо,
Его к двум доскам присобачили,
А после выслали на небо.
А после сделали легендой –
Не пощадив высоких слов.
И стал он прибыльною рентой
Для паразитов всех веков.
ХХХ
Ты не нужен ни левым, ни правым,
Ни Москве, ни Иерусалиму.
Никогда ты не выглядел бравым,
Не рядился ни в кипу, ни в схиму.
Мало чем от других отличался
В смысле веры в вождей и в мессию.
Может быть, потому и остался
На бобах со своею Россией.
ХХХ
Что ты всех и во всём обвиняешь
И хватаешь, чуть что, за грудки,
Неужели ты не понимаешь –
Нынче руки твои коротки.
Пусть ещё ты в почёте и силе,
И отчасти ещё на коне,
Но в униженной нищей России,
А не в той, что мерещится мне.
ХХХ
Благоговея перед жизнью
Ты принимаешь всё как есть:
И уценённую отчизну,
И опороченную честь.
Но руководствоваться злостью
Тебе уже невмоготу
И равнодушьем, словно тростью,
Подводишь ты под ней черту.
ХХХ
Я не был членом главного оркестра,
Хотя и под него плясал не раз.
И не сжигал «билета», как маэстро,
На радость телевизионных масс.
Не для упрёка я припомнил это,
Ведь я и сам не сотрясал основ.
Но всё-таки я не сжигал «билета»
От тех, в отличье, сукиных сынов.
2005г.
ХХХ
Доигрались, допрыгались, домельтешились,
Дорешались на полном бегу.
В кои годы на путное что-то решились
И опять вот лежим на боку.
И опять заурядным посмешищем стали,
Расписались в бездарности жить.
Как бы снова какой-нибудь Ленин и Сталин
Нас не стал бы «основам» учить.
2005г.
ХХХ
Как будем выходить из положенья,
В которое себя загнали сами,
Ценой каких побед и поражений,
Садясь в свои или в чужие сани?
На собственные силы опираясь
И ставя, так сказать, ребром вопрос,
Или опять всецело полагаясь
На русский штык и русское авось?
ХХХ
Его лицо, как мятый лист бумаги,
В ней отразились всех страстей черты,
А с твоего лица не сходят знаки:
Заискиванья, страха, суеты.
Вы родились в одно и то же время,
Одним и тем же верили богам.
Но ты-то был то с этими, то с теми,
А он свою судьбу исполнил сам.
29.05.1995г.
ХХХ
Соперничество, состязанье,
Желанье вырваться вперёд.
Ах, только чувствовать призванье,
Да слышать, как трава растёт.
Ах, только бы в тщеславном споре
Не поступиться бы душой,
Ах, только бы чужое горе
Не заслонить своей бедой.
29.05.1995г.
ХХХ
Великая моя страна,
Несчастная моя отчизна,
Почти без отдыха и сна
Ты шла к вершинам коммунизма.
Через позор и море зла,
С вождями, всех бы их на рею.
И хорошо, что не дошла,
Но плохо, что сломала шею.
2001г.
ХХХ
Пишут, в сущности, не для печати,
Не затем, чтоб блеснуть меж людьми.
Пишут от безграничной печали,
Пишут от безраздельной любви.
Далеко не всегда понимая,
Что подобная вспышка сулит.
И ложится строка золотая
На еще не разорванный лист.
ХХХ
Я знаю, что однообразен
И повторяюсь без конца.
Но всё-таки ни в коем разе
Не отрекаюсь от лица.
Не потому, что жизнью мечен,
Быть может, больше, чем любой.
А потому что крыть мне нечем,
Как только собственной судьбой.
1999г.
АЛЕКСАНДРУ ЮДАХИНУ
Не дари, Александр, мне книжек своих,
Я больным становлюсь после чтения их.
Валидол то и дело глотаю
И глаза кулаком промокаю.
Я и сам, как на сваях, стою на беде,
От рожденья отмеченный ею везде.
Всё, как есть, до конца принимаю
И тебя, как никто, понимаю…
ХХХ
Разверзлися хляби земные
Лесные пожары плодя.
Горит, почитай, пол-России,
Жестокую цену платя:
За мелочность и разгильдяйство,
За то, что на всё наплевать.
Горит на корню государство,
С которого есть чего взять.
2004г.
ХХХ
Сколько стульев сломано,
Чашек перебито,
Сколько кайфа словлено,
Водки перепито.
Сколько душ закуплено
С потрохами вместе.
Сколько их загублено
На хорошем месте.
2004г.
ХХХ
Умру на днях или намного позже,
Но, к сожаленью, всё-таки умру.
И жить уже совсем не буду после
И тут себе я точно не совру.
И дело здесь отнюдь не в атеизме,
Быть атеистом тоже не беда,
А в том, что мне вполне довольно жизни
Одной, на этом свете, навсегда.
ХХХ
А куда, скажи, тикать
От когтей тирана,
Всё равно ведь помирать
Поздно или рано.
Побираться – не к лицу.
Воровать – опасно.
Так что всё идёт к концу.
А к какому – ясно?
1997г.
ХХХ
Наблюдаю с балкона,
Созерцаю взахлёб
Этот мир, где ворона
Увенчала сугроб.
Где мальчишья ватага
Сигареты смолит,
А питомец ГУЛАГа
Тихо в небо глядит.
1997г.
ХХХ
Я не судья своим врагам,
Тем более друзьям.
Во многом виноват я сам,
Что шёл через нельзя.
Лишь одного себя виня
Во всём, чего творил.
Не знаю, как они меня,
А я их всех простил.
ХХХ
Никакое не грибное,
Просто место, как и все,
Только тем и дорогое,
Что в берёзах и в росе.
В щелканье и кукованье,
В тишине, как свежий снег,
И в единственном желанье –
Здесь бы и дожить свой век.
1999г.
ХХХ
А я еще, как видишь, на слуху,
Еще глаза кому-то там мозолю.
И говорю тебе как на духу,
Покуда жив, себя я не позволю
Стереть: ни в прах, ни в пыль, ни в порошок,
И заключить в смертельные объятья.
Так что запомни это всё, дружок,
И даже то, чего не смог сказать я.
1999г.
ХХХ
И ты не хуже их. И слава Богу,
Что сам такой и в горе, и в гульбе,
И также уступаешь им дорогу,
Как уступают и они тебе.
Но не меняя веры и уклада,
Всё помня про суму и про тюрьму,
Ты мимо них проходишь виновато
Прекрасно понимая почему.
2002г.
ВАГАНЬКОВО
Здесь уже две трети поколения
К коему и я принадлежу.
Среди них – забытых нынче гениев –
Я своих знакомых нахожу.
Под крестами и под обелисками
Спят питомцы братства и труда,
Что мне стали ещё больше близкими
С той поры, как перешли туда.
16.07.2010г.
ХХХ
И вот уже совсем немного
Осталось до конца пути.
Всё реже на душе тревога,
Всё чаще хочется прости
Сказать и городу и миру,
Посыпать голову золой,
И замороченную лиру
Убрать подальше с глаз долой.
2000г.
ХХХ
Не осталось времени на зависть,
На тщеславие, на пустяки,
Что такими важными казались
В молодости под хмельком тоски.
Жизнь, как угорелая промчалась…
Как всё быстро стало позади!
Не осталось даже и на старость
Времени. А было пруд пруди.
2000г.
ХХХ
Покуда валом валит снег,
Пути-дороги заметает,
Всё кажется, что мягче век,
В котором твоя плоть плутает.
Сад под серебряной трухой
Искрится, словно рубероид.
И, кажется, достать рукой
До неба ничего не стоит.
2000г.
ХХХ
В каком бы я не был званьи,
Больной или здоров,
Я не желаю с вами
Делить ни стол, ни кров.
Богат я или беден,
Но, искренне, увы,
Меня тошнит с обеден,
Что отстояли вы.
1999г.
ХХХ
Вернуться обратно в те года,
В то время, где и впрямь ты что-то значил,
Где из руин вставали города,
И коммунизм, хоть как-то, но маячил.
Где мифы создавались без числа
И рушились при всём честном народе,
Где в самом деле искренне была
Твоя потребность в вере и свободе.
1999г.
ХХХ
Так вяжи его, сказали,
Снова наша не взяла.
Д.Самойлов
И всё-таки наша взяла
Хотя мы и связаны были,
Хотя нас в ГУЛАГах гноили
И испепеляли дотла.
И пусть «они» снова налгут
С три короба – сами с усами.
А всё-таки был этот суд
Над ними! А, может, над нами?...
2001г.
ХХХ
Многое всего уже случилось
С той поры, как молодость была.
Русь с социализмом порвала
И с капитализмом породнилась.
Старые обновы примеряет,
Те, что ей и даром не нужны.
На чужое цены набивает,
Своему не ведая цены.
1994г.
ХХХ
Нас ничему не учат пораженья,
Победы наши не идут нам впрок.
И снова что-то там до посиненья
Внушает нам очередной пророк.
Но вместо хоть какого-нибудь дела,
Сивухой оглушив себя с ранья –
Вкушаем мы восторженно и смело –
Очередную порцию вранья.
1994г.
ХХХ
Не мозолю глаза друзьям
И врагам не желаю зла,
И готов платить по долгам
Прямо с этого вот числа.
Хватит, будет, пора кончать
С жизнью той, которою жил.
Наступает время молчать,
Кто бы что там ни говорил.
ХХХ
Живу воспоминаньями.
А чем ещё мне жить?
Забытыми названьями,
Что нету сил забыть.
Любовью, с криком треснувшей
В полночной тишине.
С Отчизною исчезнувшей
По собственной вине.
ХХХ
Седовласое дитя,
У кого ещё все дома.
Что ещё там у тебя? –
Глаукома иль саркома.
Пульс, давление, инсульт –
Неизбежные потери.
Ну а там, глядишь, и суд
Высший и по полной мере.
ХХХ
Всё пустяками какими-то занят,
Но у и самой судьбы на краю,
Клин журавлиный, летящий на запад,
Всё ещё душу сжимает твою.
Сколько в ней всякого перегорело,
Но временами на ладан дыша
И в лабиринтах строптивого тела
Всё-таки не потерялась душа.
ХХХ
Ничего на ум не лезет
И на память не идёт,
Лишь душевные болезни
Дело двигают вперёд.
Лишь телесные недуги
Помогают осознать,
Что любого рода муки
Надо с честью принимать.
ХХХ
Сегодня мы не на параде,
А к коммунизму на пути.
Что теперь куражиться и плакать,
И стоять с поникшей головой,
Если то, что делалось во благо
Стало сокрушительной бедой.
И к чему призывы к покаянью,
Комканье рубахи на груди,
Если мы, по личному признанью,
Были к коммунизму на пути.
ХХХ
Все гении, все классики – не менее,
И каждый всесоюзно знаменит,
Но кто из нас, представьте на мгновение,
Достоин быть у Машука убит.
Да и зачем Дантесу с вами пачкаться?
Какому вы Мартынову нужны?
Вас в наше время производят пачками,
А вам ведь только порознь нет цены.
1995г.
ХХХ
Хоть печатаюсь я забесплатно,
И за счёт свой, порой, издаюсь –
Вам не надо меня, ну и ладно! –
Я ведь тоже без вас обойдусь.
Ну, а что касается славы
И подобного рода вещей –
Буду жить, как Помпея, под лавой,
Не меняясь по сути своей.
1998г.
ХХХ
Протрезвею от вина,
От еды проголодаюсь,
Может, есть моя вина
В том, что я не отрекаюсь:
Ни от форменных друзей,
Ни от фирменных товарок,
Ни от родины своей,
Что давно уж не подарок.
ХХХ
Ничего не желаю иметь:
Ни семьи, ни друзей, ни квартиры.
Дайте ж мне наконец постареть,
Стать совсем одиноким и сирым.
Чтоб никто не завидовал мне,
И никто б меня не домогался.
Дайте мне умереть как во сне,
Чтоб о смерти я не догадался.
ХХХ
Отписали кто своё,
Ну, а кто чужое.
Отработали паёк
Сидя или стоя.
Соблюдая все табу,
Зажимая рану,
Тихо вылетев в трубу
И в забвенье канув.
ХХХ
Не даю высокие обеты,
Пробиваюсь изредка в печать.
Более чем скромные обеды
Научился в ужин превращать.
Ничего мне, в общем-то, не надо
Ни от власти и ни от Творца,
Только обошлось бы без прикладов
И деликатесов из свинца.
ХХХ
Не из сионских мудрецов,
Но всё-таки в какой-то мере
Принадлежу к земле отцов
Откуда родом все евреи.
И пусть в России я рождён
И русским духом проспиртован,
Но всё ж отчасти запрещён
И пятым пунктом окольцован.
ХХХ
Привыкай без меня обходиться,
Потому что уже на годах
Перестану я быть очевидцем
И в твоих отражаться глазах.
Досаждать тебе всячиной всякой,
И, по-своему всё же любя,
Бесконечной рифмованной сагой
Выводить из терпенья тебя.
ХХХ
Да я и сам не знаю, право,
Зачем ввязался в этот мир,
Где выглядит порою слава,
Как посланный вороне сыр.
И лишь придёт момент везенья,
И обретёт признанье дар,
Она вдруг шлёпнется на землю
Под раздосадованный «карр».
1998г.
ХХХ
До нескорого свиданья,
Там, где нас не ждут.
Где ни слёз, ни воздыханья,
Только Божий суд.
Где ни правых и ни левых,
Глаз не колет стыд.
Где бессмертье, как консервы,
В штабелях лежит.
1998г.
ХХХ
Когда тебя зароют в эту землю
И позабудут раз и навсегда,
Тогда-то, может быть, подобно стеблю,
Взойдёт твоя посмертная звезда.
И чтобы там потом ни говорили:
Юродствуя, ликуя ли, скорбя –
Не смогут никакие камарильи
Из этой жизни выполоть тебя.
1998г.
ХХХ
О, жертва политических репрессий! –
Рождённый под рубиновой звездой,
Ты дожил, хоть не верится, до пенсии,
До гибели системы мировой.
Той самой, что в ГУЛАГ законопатила
Чуть ли не четверть собственной страны,
А всё ещё никак с ума не спятила
От чувства преступлений и вины.
1998г.
Всё болтаем о долге и о чести,
Уповая на совесть других.
И сгораем от праведной мести,
Мир деля на чужих и своих.
Всё никак не расставим акценты,
Не оставим в покое набат.
И кровавые платим проценты,
Чтобы выяснить: «кто виноват?!».
2003г.
ХХХ
А второго дыханья не жди.
Тут и с первым, дай Бог, разобраться.
Зарядили вожди, как дожди,
То ли плакать, то ли смеяться.
Как всегда с опозданьем поняв
То, что было так ясно в начале.
Почему-то от скошенных трав
Пахнет дико тоской и печалью.
2003г.
ХХХ
Падает зренье,
Глуше становится слух.
Меньше терпенья мы проявляем, мой друг.
Как мы спешили,
Как ерепенились жить.
Всё, что нажили
Можно в две папки сложить.
2003г.
ХХХ
Надоело обличать,
Уличать во лжи,
В тогу правды облачать,
Справа бить
И слева бить,
Слёзы лить во сне,
Надоело скверно жить
В собственной стране.
ХХХ
Так ни до чего ты и не дожил.
Всё осталось на своих местах.
Те же рожи занимают ложи,
Как и в предыдущих временах.
Те же речи слышатся на «вече»,
Те же сборы лживые трубят.
Говорят, что всё ещё не вечер,
Но всего скорей не для тебя.
ХХХ
Коммуняка с ног до головы,
Юдофоб, каких довольно было,
Но роман-то, что ни говори,
Был написан им с такою силой,
Что когда читаю я его –
Забываю о погромной доле,
И не остаётся ничего
В сердце, кроме благодарной боли.
ХХХ
Корил Бориса Пастернака
Зане с другими наравне,
Весьма талантливый писака,
Поэт, известный всей стране.
Один Борис другого гнобил,
Являя комиссарский пыл.
И были дороги мне оба,
И я обоих их любил.
ХХХ
Вероятно, был я везуч
И не только душою и телом,
Вот сдаю свою жизнь под ключ,
Всё, что мог, я как будто бы сделал.
А за то, что иным богам
Поклонялся не очень речисто,
Пусть со мной разбираются там
Как с евреем и как с атеистом.
1993г.
ХХХ
Дело сделано, издана книга,
Что велась наяву и во сне
И в формате цензурного ига,
И в свободе погрязшей стране.
Пусть теперь в полемическом раже
Пух и перья летят от неё.
Буду всем благодарен и даже
Тем, кто сдуру похвалит её.
ХХХ
А всё же к смерти привыкаешь,
Когда уже, в недобрый час,
Своих друзей ты провожаешь
В последний путь, в который раз.
И в памяти стоят их лица
Как будто рыбы подо льдом.
И тянет иногда разбиться
Об этот лёд своим лицом.
|