Пятый роман Леонида Подольского продолжает социально ориентированную. яркую, объёмную прозу писателя, создающего художественный портрет общества в период кризиса всех его ценностей.

Аналогия между образом главного героя и личностью автора вполне закономерно возникает с первых страниц книги: лишь тот, кто прошёл через безжалостные жернова дикого российского капитализма, может так точно, детально и беспощадно по отношению и к герою, и к себе, рассказать о муках и мерзостях системы всевластия денег.

Девяностые годы и начало двухтысячных: «То было время всеобщего сумасшествия и слепоты, великих иллюзий и самообмана. Время невиданного воровства, столкновения популизма и кабинетных теорий с суровыми реалиями жизни».*

Герой романа Игорь Полтавский умён, образован и не лишён обаяния и душевной доброты. Оказавшись выброшенным из своей благородной профессии врача, он вынужден встраиваться в схемы  выживания в новой действительности. 

«…Возвращаться стало практически некуда.  Произошла катастрофа, наука погибла окончательно вместе с прежней страной… Учёные и врачи вместе с педагогами стали главными жертвами реформ. Иные из них, лучшие, отправились на Запад, кое-кто устроился на иностранные фирмы торговать оборудованием и медпрепаратами, остальные, большинство, бедствовали… Новорусский мир, создать который он когда-то стремился… повернулся к нему жестокой, безразличной своей стороной».

Одна из схем приспособления к рынку   – «Инвестком», монополия риэлтерского бизнеса. Врач, философ, человек тонко чувствующий фальшь и корысть, Игорь Полтавский вынужденно становится частью сложной машины добывания денег.

Интересна фигура его босса, одного из главных менеджеров компании с говорящей фамилией Разбойский.  Вор, умеющий обходить зашатавшиеся законы, разбогатевший на бедах клиентов и сотрудников, он безмерно циничен и абсолютно уверен, что надо «…делать настоящие деньги. Из всех искусств – это самое главное. Не кино, как, если вы помните, говорил Ленин, а именно – делать деньги. Большие деньги. Нас учили в прошлой жизни, что всё зло в мире – из-за денег… что надо устранить деньги, и сразу наступит рай на земле. А сами посылали зэков на золотые и платиновые рудники, продавали из-за денег сокровища Эрмитажа, открывали в Швейцарии тайные счета партии. Я за что люблю современную Россию – за то, что мы перестали лицемерить. От рабочего до министра всем нужны деньги».

Рассуждения Разбойского следуют определённой зловещей логике:

«Москва – это город для богатых, даже для очень богатых, В Париже, Лондоне, Нью-Йорке есть специальные районы для бедных и богатых. Да, отдельно резервации для бедных и отдельно районы для сливок общества. Совсем два разных города. И в Москве, пройдёт лет десять, будет то же. Зачем какой-нибудь бедной бабушке жить в Москве, да ещё в центре, где метр площади стоит десять тысяч зелёных. Не хватит ей дальнего Подмосковья?.. А вот ещё пример,– рейдер. Этот выселяет алкоголиков из Москвы.

Делает благое дело. И алкаши всегда у него довольны, потому что он поселяет их – хоть в Вязниках, хоть в Петушках, хоть в Орехово-Зуево – недалеко от пивного магазина».

 

Обучая таким образом начинающих риэлторов, этот профессионал раскрывает секреты успеха, простые и до отвращения циничные: 

 

«Главное – вовсе не недвижимость. Вам нужен язык без костей и чудовищное бесстыдство. Врать в глаза … Брать деньги и не стесняться. Цыгане – прирождённые риэлторы. Учитесь у них. Мы не учим собирать документы. Мы две недели учим наглости. Только наглости. Психологические тренинги. Всё остальное приложится».

 

И что же интеллигентный главный герой – проникся и научился?  Нет, не сумел. Медленно, мучительно, сомневаясь и сострадая своим клиентам, он пытается работать честно, уклоняется от явного криминала, иногда пробует помочь и, в конце концов, разрывает с «Инвесткомом». Как он сам признаётся, для этого бизнеса, он оказался  «недостаточно крут».

 

"Игорь нередко задумывался о том, как устроен «Инвестком». Вроде новорусская фирма, хитрая. Не платит налоги, зарплаты – по липовым ведомостям, трудовые договора – в одном экземпляре, то есть риэлторы у неё на крючке, и она, если что, их подставит. Все документы хитроумно составлены юристами, естественно, в пользу «Инвесткома». А с другой стороны, что-то было в «Инвесткоме» советское…Плановый отдел… разнарядка. Тоже, как в Советском Союзе, –, от достигнутого. Или, скорее, от желаемого. То есть вечный рост. Всё по-прежнему…, только компьютеры вместо арифмометров».

 

Риэлторская деятельность главного героя описана чрезвычайно подробно, даже скрупулёзно, с прослеживанием сложного пути своих персонажей (клиентов). Их многочисленность и запутанность цепочек недвижимости заставляет вспоминать, возвращаться к более ранним страницам, поскольку чёткой хронологии нет, автор прибегает к ассоциациям, перемещениям то в прошлое, то в будущее.

 

И здесь возникают иные темы – межнациональных войн, террора, беженцев…  Чеченцы, грузины, абхазы, азербайджанцы, попавшие в воронку всеобщего распада национальных связей, теряющие кров и близких… Их много среди тех, кто вынужден обратиться к Полтавскому, чтобы как-то обрести крышу над головой. И он слушает, сопереживает, но большей частью старается если не помочь, то хотя бы не участвовать в криминальных или полукриминальных сделках.

 

«…очень многие думали), что в Советском Союзе национальный вопрос успешно решён… Но вдруг оказалось, что все обижены, все недовольны и ненавидят друг друга и что советский народ, великая общность, как писали в учебниках, существовавшая

 вчера… Что больше нет такого народа. История и вера разделили людей. Кровавое прошлое аукнулось новой кровью… Стоило только одно некрасивое слово: «национализм», заменить другим, привлекательным: «национальное самосознание», и всё – бомба взорвалась, огромная страна рассыпалась, как карточный домик…»

 

Человек либеральных убеждений, демократ, вдруг видит, что «…многие из тех людей, что прежде называли себя демократами… оказались продажны, неискренни, эгоистичны, мелки …  Выходило, что убеждения – отдельно, реальность и люди – отдельно. Они всё больше расходились в пространстве…Он и сам стал другим, мелким, выживание никого не делало лучше».

 

Полтавский убеждается, что «…в стране воровской романтики и устойчивой уголовной субкультуры, просто не могли не воровать. Тем более, сразу после приватизации, то есть гигантских размеров жульничества, быть может, крупнейшей аферы в мировой истории, разделившей страну на два неравных лагеря – не на демократов и государственников-охранителей, но на тех, кто разворовывал, и на тех, кого обворовывали…».

 

И вот из стихии кризиса экономического вырастает кризис нравственный, деформация личности, уступающей злу как всеобщей неизбежности…  Как может противостоять скромный риэлтор Игорь Полтавский бездушной машине, перемалывающей судьбы людей в деньги? Только отстраниться, отодвинуться, уйти. И всё же он бросает вызов всемогущему Разбойскому, идёт в суд и даже выигрывает дело, но «…он устал. Волчья хватка, видно, не была в его натуре. Со временем она начала Игоря тяготить… Он захотел уйти…» И ушёл.

 

Однако, школа волчьих законов не проходит даром. Душевная усталость,  накалённость и непредсказуемость событий в стране, сложность жизни между двумя дорогими ему женщинами, крушение юношеских идеалов – приводит героя к глубокому пессимизму.

 

«…Наше время прошло. Настало другое время, значительно более жестокое. Мы хотели изменить жизнь к лучшему, стремились к добру, но делали зло, и в сухом остатке – ноль, если не минус. …Все наши усилия разбились о жизнь, и мы не стали лучше. Мы стремились к прогрессу, но прогресс сделал нас ненужными. Мы мечтали о демократии и свободе, но в итоге получили лишь новый обман. Вместо кровавых диктаторов на сцену вышли пародии. Мы заблуждались и заблудились. …Раньше человечество поклонялось Богу. Это была спасительная ложь. Но теперь оно поклоняется лишь золотому тельцу. Свобода обернулась безнравственностью и развратом… История, словно скоростной экспресс, всё больше ускоряется и летит в никуда… С годами я становлюсь всё бóльшим мизантропом и всё большим пессимистом».

 

На этой грустной ноте заканчивается роман – свидетельство очевидца и своего рода летописца дегуманизации и глубокого кризиса современного общества.

 

Книга Леонида Подольского читается с  затягивающим интересом, но и с трудом, поскольку все события в романе проходят и через жизнь читателя, если, конечно, он, читатель, родился в двадцатом, а не в двадцать первом веке. И поэтому воспринимаются эти события живо и болезненно. 

 

Надо полагать, что последующие поколения примут «Инвестком» как историческую прозу, серьёзный  художественный документ, мастерски описывающий наше смутное, трагическое время. 

                                      

 

 

Член Союза писателей России

Член союза писателей Москвы

Член Союза писателей XXI века

 

12.11.2021г.

* Курсивом выделены цитаты из романа