Новости, события

Новости 

Тыловая история


  

Жаклин де Ге (в соавторстве с Еленой Калинчук)

 

Над притолокой пронзительно задребезжал колокольчик.

             -О, а вот и ещё вино! - радостно завопили собравшиеся за праздничным столом студенты.

            Именинник Янек, раскрасневшийся от духоты и спиртного, с улыбкой распахнул дверь. Но люди, поднимавшиеся по лестнице к мансарде, вовсе не походили на посыльных из винной лавки. Серые шинели, медные шишаки на касках, винтовки с примкнутыми штыками...

  -Посторонитесь! Военный патруль! Всем оставаться на своих местах и приготовиться к досмотру!

  Янек попятился было, но тут же опомнился, загородил собою вход в квартиру:

            -Что значит "досмотру"? Это частное жилище! Предъявите ордер! По какому праву, господа?!

            Один из патрульных взглянул устало, процедил из-под вислых усов:

             -По законам военного времени, чёртов шпак! - и небрежным, но точно рассчитанным движением оттолкнул Янека с дороги. Тот от неожиданности еле удержался на ногах.

            Студенты, только что весело оравшие застольные песни, затихли и насторожённо смотрели на вошедших.

            -Почему "военного времени"? - выкрикнул кто-то от окна. - Что за чушь вы несёте?

            Вислоусый, видимо, старший в тройке, чуть заметно пожал плечами:

            -Радио надо слушать, молодые люди, а не пьянствовать с утра пораньше. Предъявите документы!

            -А если у меня их нет с собой? - с вызовом спросил Микайла Войтов, высокий светловолосый поморец с фармацевтического.

            -Тогда пройдёте с нами в комендатуру для установления личности.

            Микайла хмуро полез в карман за удостоверением.

            Вислоусый хмыкнул иронически, но комментировать не стал - шагнул к двери, и остался там стоять, загораживая выход.

            Его напарники тем временем обходили сидящих за столом, проверяя бумаги. Возле невысокого чернявого студента патрульный задержался.

            - Подданный Гондольерии, - сообщил он громко, пробежав глазами документ.

            - Да, - нервно отозвался студент. - А в чём, собственно...

            -Собирайтесь, - перебил его проверяющий. - Пойдёте с нами. Вы интернированы.

            Парень побледнел и беспомощно поглядел на онемевших от изумления товарищей, потом опять на военных.

             -Какого дьявола?! Почему интернирован?! Мы же союзники!

            -Были! - веско уточнил вислоусый. - Не далее как сегодня ваша страна вероломно нарушила свой вассальный долг по отношению к нашей великой Империи. Два часа назад вам была объявлена война. Все северные провинции Гондольерии оккупированы нашими доблестными войсками. Так что выполняйте приказ и не пытайтесь сопротивляться.

            Собравшиеся в комнате опомнились, зашумели. Старший патрульный повысил голос:

            -А вы, господа, имейте в виду - попытка помочь подданному вражеского государства считается изменой Родине!

            В мансарде стало так тихо, что было слышно, как капает из крана вода в кухне.

            Янек решительно шагнул к радиоприёмнику, повернул ручку.

            -...а также города Милару, Римону и Флорену, - ворвался в тишину бодрый, неестественно восторженный голос диктора, - и стремительно продвигаются на юг страны, к границе с Макрелией!

            Грянули бравурные звуки военного марша.

            -Вот оно что, - протянул Микайла. - Они идут к макрельским портам!

            Студенты переглянулись. Это было похоже на правду. Империя, расположенная в центре континента, давно искала возможности выйти к морю. Однако добраться до любой из приморских стран Внешнего Кольца можно было только через территории государств Кольца Внутреннего. Те же, в обмен на относительную независимость, давно признали себя вассалами Империи и были связаны с сюзереном договорами о ненападении.

            - Сволочи, - выдохнул интернированный гондольерец, застегивая куртку. - Гады. Шакалы! - И, глядя на патрульных, издевательски добавил: - Это я о тех, кто нарушил договор, разумеется.

            Вислоусый подобрался, как тигр перед прыжком.

            - Придержи язык, умник, - с явной угрозой в голосе сказал он. - Не те нынче времена...

            -Виват! - вдруг воскликнул долговязый веснушчатый юнец с исторического, которого все всегда называли только по фамилии - Кунц.

            Он поднялся с места, салютуя стаканом:

            - Лично я счастлив, что моё Отечество даст мне теперь возможность свободно ездить к побережью! У меня слабые лёгкие, морской воздух пойдёт им на пользу! И подумайте только, скоро мы все будем покупать товары из колоний Внешних стран по нормальным ценам, без надбавок гондольерских посредников и таможенных пошлин! - Кунц сделал паузу и добавил злорадно: - Если, конечно, у Внешних ещё останутся колонии!

             "Вот идиот! - с досадливым изумлением подумал Янек. - Знал бы, ни за что не пригласил его на день рождения!"

            А Кунц заливался соловьём:

            -Господа патрульные, надеюсь, исполнение долга не помешает вам поднять стаканчик за скорейшую победу нашего оружия?

            Музыка оборвалась так резко и неожиданно, словно у оркестрантов выбили трубы из рук. Все как по команде замолчали. По комнате вновь разнесся голос диктора:

            -По данным дипломатических ведомств, именно правительство Макрелии склонило власти Гондольерии к предательству. Императорским приказом наши войска продвигаются к источнику конфликта. Мы не должны допустить существование подобного очага раздора между братскими народами Империи и Гондольерии...

            -Все верно, - поддержал диктора Кунц. - Господа военные, здесь как раз двое макрельцев, - он повел стаканом в сторону смуглых широкоплечих близнецов, до которых патруль пока не добрался. - Полагаю, они тоже подлежат задержанию?

            Патрульные переглянулись. Братья дружно вскочили на ноги.

            - Это незаконно! - не выдержал Янек. - Я будущий юрист, я знаю!.. До тех пор, пока их страна официально не вступила в войну, вы не имеете права интернировать её подданных! Мало ли что скажут по радио...

            - Радио есть официальный источник, - назидательно заметил Кунц.

            - Собирайтесь, - коротко скомандовал вислоусый близнецам. - Пока задержим до выяснения обстоятельств, а там...

            -Чрезвычайное сообщение, - провозгласил диктор, и сквозь его профессионально-уверенные интонации пробились нотки растерянности. - Макрелия только что объявила себя союзником нашей великой Империи, после чего её войска перешли границу с Гондольерией и атаковали нашего общего врага с юга.

             Первым опомнился старший патрульный.

            -Отставить задержание, - скомандовал он подчинённым. - Берём только макаронника.

            Затем вскинул ладонь к каске, откозырял:

            -Продолжайте праздновать, господа.

            Как только за патрульными закрылась дверь, один из близнецов развернулся и с размаху залепил Кунцу оплеуху. Тот рухнул под стол, опрокинув табурет, и заверещал обиженным фальцетом:

            - За что? Я всего лишь исполнял гражданский долг! Беспристрастно!

            -Рехнуться можно, - выразил общее настроение парень из подвассальной Муравии. - Ну и дела. А вдруг и другие Внешние решат повторить трюк, и бросятся на Внутренних, чтобы доказать лояльность Империи?

            Поморец Микайла мрачно изрёк:

            -Тогда моя страна нападет на твою, и мы больше не сможем снимать одну квартиру на двоих.

 -Почему нет? - пожал плечами муравец. - Я не такой уж патриот.

            -Потому что тебя интернируют, дурень, - вздохнул Микайла.

            Репродуктор выразительно откашлялся.

            -Чрезвычайное сообщение, - извиняющимся тоном сообщил диктор. - Муравия, следуя присяге на верность нашей Отчизне, пять минут назад объявила войну всем странам, не связанными с Империей союзными договорами. Согласно последним сводкам, муравская армия только что перешла границы Помории.

            -Всем - это сильно! - откомментировал один из макрельцев. - До этого наши не додумались.

            Муравец обернулся к Микайле:

            -Ну, и кого теперь интернируют? Беги, пророк, пока патруль не пришёл!

            Поморец в замешательстве шагнул было к выходу, но тут же резко развернулся и вместо двери метнулся к окну мансарды. Студенты расступились, давая ему дорогу.

            -Измена! - пронзительно заорал Кунц, прижимая к разбитому носу перепачканный кровью платок. - Держите его!

            -Тебе надо - ты и держи, - огрызнулся один из макрельцев.

            В течение следующих двадцати минут страны обоих Колец, подхлёстнутые заявлением Муравии, вступали в войну одна за другой. Выбор союзников и противников зачастую оказывался неожиданным, но голос диктора теперь звучал устало и безразлично - видимо, он решил ничему не удивляться. Те из гостей Янека, кто внезапно очутился в стане врага, выскакивали из окна мансарды, даже не дослушав сообщений. Некоторые, не в силах разобраться в дипломатических хитросплетениях, убегали на всякий случай. В комнате осталось совсем мало гостей.

            -Ну что же, - прогнусавил в платок неугомонный Кунц, окидывая взглядом стол. - Нам больше достанется. Давайте выпьем за победу и за то, что мы не иностранцы и нам не надо бежать и прятаться!

            Над притолокой бешено затрепыхался колокольчик.

            -Наверное, наконец-то принесли вино из лавки, - именинник вышел в прихожую и распахнул дверь.

            На пороге стояли уже знакомые патрульные. Янек сухо произнёс:

            -Здесь остались только подданные Империи.

            -Вы-то нам и нужны, - с широкой ухмылкой сообщил вислоусый. - Собирайтесь и следуйте за нами на призывной пункт. Всеобщая и полная мобилизация, господа.

 


  

            * * *

  

            Лагерь для интернированных был устроен в сельской глуши, на бывшем гороховом поле. С трех сторон его окружал хилый лесок, с четвертой пристроилась забытая богом деревня. Там и расположилось лагерное начальство.

            Янек высунулся в окошко, оглядел залитый ярким июньским солнцем огород, веревки, на которых гордо развевалось исподнее его начальника - коменданта лагеря капитана Штибера - и подумал, что пора начинать упаковывать штиберовский чемодан. Капитан опять собрался на два дня в столицу - сбывать на чёрном рынке запасы с лагерного склада.

            Чем ещё, кроме спекуляций, развлекает себя Штибер во время поездок, Янек не знал, но не сомневался, что близость к столичному тракту стала одной из причин, заставивших капитана выхлопотать себе комендантство в этом унылом месте, - если верить его послеобеденным откровениям, он задействовал ради должности все свои связи.

            Впрочем, и сам Янек попал в адъютанты, а попросту говоря, в денщики к Штиберу, по протекции. Здоровье у него было крепкое, возраст - чуть за двадцать, короче, все предпосылки для того, чтобы орудовать штыком где-нибудь на переднем крае. Однако отец через родственников выхлопотал сыну небольшой чин и местечко в тылу. Янека это вполне устраивало - на фронт он с самого начала не рвался.

            Но и в тылу война давала о себе знать - над свежевыстиранными начальственными подштанниками реял установленный на крыше соседнего дома имперский флаг. Там располагался пункт пропаганды, за который отвечал бывший приятель Янека Кунц - тот самый конопатый с исторического, чьи лёгкие, слишком слабые для фронта, оказались вполне пригодными для бесконечной ура-патриотической болтовни. Он называл свой пункт "агитационным штабом" и развивал в деревне бурную деятельность - лозунги и воззвания красовались на каждом заборе.

            - Геллерт!

            Янек спешно застегнул китель, затянул ремень и выскочил из своей комнатушки в просторную кухню. На стене красовался последний шедевр Кунца: "Имперцы! Бросим в бой всё, что возможно!"

            Хмурый Штибер сидел за столом и ел просяную кашу с салом. Hа порученца взглянул мельком, кивнул неопределённо и опять уткнулся в тарелку. Янеку оставалось только молча стоять по стойке "смирно", дожидаясь, пока комендант скажет, зачем звал.

            По радио как раз передавали дневную сводку:

            - ... остановили противника и передислоцировались к юго-западу на заранее подготовленные позиции...

             Интонация диктора насторожила Янека - он мысленно представил карту и, не удержавшись, выразил своё изумление вслух:

            - Наши что, отступили?!

            - Молчааааать! - вдруг заорал Штибер, с размаху хлопая ладонью по столешнице. - Не сметь сеять панику! Имперцы не отступают! Сказано вам - передислокация!

            -Так точно! - вытянувшись в струнку, подтвердил Янек. - Передислокация, господин капитан!

            Штибер с громким стуком отложил ложку, начал раскуривать трубку.

            -Пока я буду в отлучке, - заговорил он отрывисто, - ответственность за порядок в лагере лежит на вас. Делать обход, проверять патрули, проводить поверки и переклички. Кто болен, кто умер, кто родился, - всех занести в реестр! Вернусь - доложите!

            -Так точно! - гаркнул Янек, стараясь подражать лающим интонациям самого Штибера.

            -Если привезут новых, принять по инструкции, но на довольствие поставить только с понедельника!

            -Так точно! Есть поставить на довольствие с понедельника!

             Капитан жадно затянулся, скосил глаза на порученца, хмыкнул:

            - Уже почти получается, только не надо так глаза выпучивать. Вольно, Геллерт. Распорядитесь насчёт лошадей.

 

 

  

            * * *


            Когда фаэтон со Штибером скрылся из виду, Янек запер калитку и двинулся в сторону лагеря. По обеим сторонам улицы тянулись пыльные кусты и неухоженные заборы, заляпанные патриотическими воззваниями Кунца:

            "Величайшая страна - благородная война!"

            "Пусть им на фронте будет хорошо!"

            "Пока наши парни не спят на передовой, мы не спим в тылу!"

            "Вперёд! На врага! Назад - только через его труп!"

            И совсем уж неожиданнoe:

            "Женщины, сохраним верность солдатам!"

            Высоченные железные ворота лагеря запирались на амбарный замок - их явно отодрали от какого-то сельскохозяйственного строения. На обеих створках висели одинаковые плакаты:

             "Интернированный! Помогая Империи, ты приближаешь победоносный конец войны!"

            Янек в который раз досадливо поморщился, глядя на творчество бывшего приятеля.

Подходя к бараку, в котором располагался лазарет, он услыхал через открытое окно пронзительный младенческий плач. Поднялся на крыльцо, толкнул дверь, вошел.

            У шкафа с медикаментами стоял ещё один бывший соученик - так и не сумевший удрать и скрыться поморский студент-фармацевт Микайла Войтов. В лагере он выполнял обязанности фельдшера. Микайла обернулся на звук шагов и Янека поразила бледность его лица и страдальческое выражение глаз. У неструганого стола примостилась худая черноглазая женщина в платке, с хнычущим младенцем на коленях. На столе стоял стакан с остатками воды.

            - Здорово, Геллерт, - сдавленно сказал Микайла. - Подожди, я сейчас закончу с больными... - Он повернулся к женщине, быстро что-то объяснил ей по-поморски, протянул склянку с аптекарским ярлыком. Женщина закивала, со страхом оглядываясь на Янека, сунула склянку в карман передника и поспешила прочь из барака, прижимая к себе ребенка.

            -Что, Штибер опять умотал? - без околичностей спросил Микайла, морщась, как от сильной боли, и растирая ухо.

             -Ага, - кивнул Янек. - Как дела? Ты... здоров ли?

            -Угу... вот ребенка лечил.

            - А что с ним?

            - Гнойное воспаление уха.

            - А сам чего за ухо держишься? - недоумённо спросил Янек.

             Микайла резко опустил руку.

            - Да тоже что-то разболелось...

            - Заразился, что ли?

            - Hет, от крика, наверное...

            Каждый день слушая по радио военные сводки, невольно научишься различать в чужом голосе фальшь. Янек пристально посмотрел на приятеля - тот отвел глаза и спросил более естественным голосом:

            - Когда вернется Штибер-то?

            Янек пожал плечами.

            -Дня через два-три, наверное. А что?

            Микайла опять рассеянно потер щеку.

            -Поговорить мне с ним нужно. Кое-какие снадобья для лазарета выпросить. Устроишь?

            - Попробую, - буркнул Янек. Ему было слегка обидно, что старый приятель не хочет ничего толком объяснить и даже вроде как не доверяет. - Как приедет, постараюсь привести сюда во время обхода.

            И вышел из барака.

 

 

  

            * * *

  

            Штибер вернулся через два дня, около полудня, и сразу уселся обедать. Выглядел он непривычно тихим и задумчивым.

            Янек догадывался, в чём дело - сообщения о "передислокациях" на юго-западе передавали теперь каждый час. А утром, когда он поехал к ежедневному курьерскому поезду за казённой почтой, на окошечке станционной кассы висело объявление: "Продажа билетов на муравское направление временно прекращена". Худая малокровная женщина, окружённая детьми и узлами, жаловалась на платформе старухе-уборщице:

            -Все дороги к югу забиты военными составами - мы стояли почти полдня!

            По всему выходило, что имперцы решили не помогать больше дурацкой войне Муравии с Поморией и уводят войска с севера из-за проблем на южном фронте. Неудивительно, что коменданту набитого поморцами лагеря хотелось как следует обдумать происходящее.

            На крыльце послышался топот, затем - стук в дверь, и, не дожидаясь ответа или приглашения, в дом ввалился Кунц. При виде его капитан чуть не поперхнулся. Воспитанный в старой кадровой традиции "чем меньше делаешь, тем реже ошибаешься", он на дух не переносил не в меру усердного агитатора.

            - Продвигать по службе надо не умных и деятельных, а умных и ленивых, - процитировал он как-то в подпитии Янеку. - Это знаешь, кто сказал? Вот то-то...

            Слово "умный" по отношению к Кунцу было комплиментом: агитатор в упор не замечал неприязни Штибера и каждый раз демонстрировал при встрече с начальством искреннюю щенячью радость.

            -Здравия желаю, господин капитан! - выкрикнул он, отдавая честь и неуклюже пытаясь лихо щёлкнуть каблуками. - С возвращением вас! Как там столица?

            -На месте, Кунц, на своём обычном месте, - сдержанно ответил Штибер, кидая выразительный взгляд на Янека. Тот незаметно кивнул, сказал озабоченно:

            -Господин капитан, нам пора идти. Вы же хотели лично провести дневную поверку.

            Но уловка не сработала.

            -Вы в лагерь? - ещё радостнее спросил Кунц. - Это замечательно! Разрешите присоединиться! Я как раз хотел попросить пропуск, но вместе с вами еще лучше!

            -Вам-то что там делать? - не скрывая раздражения, спросил капитан. - Занимайтесь агитацией среди тех, кто воюет, и не отвлекайтесь на тех, кто уже обезврежен! Это пустая трата времени.

            -Вы недооцениваете возможности отдела пропаганды, господин Штибер, - самодовольно возразил Кунц. - Обезвредить мало. Те, кто сидит под арестом, должны приносить пользу. Разве не вы жаловались, что интернированные не хотят работать в мастерских?

            По лицу капитана Янек понял, что Кунц зацепил его внимание. Международные договоры в отношении лагерей обязывали к работе только интернированных медиков, - Алый Крест не позволял им отказывать в помощи больным. Остальных принуждать запрещалось, и Штибер постоянно ворчал, что проклятые дипломаты вынуждают воюющие стороны кормить бездельников.

            - Ну, допустим, - сказал капитан, прищурившись. - Что вы предлагаете?

            Кунц подскочил к столу, вытащил из-за пазухи пачку серых листков, начал выразительно читать вслух:

            -Поморец! Сделай свой выбор - внести вклад в дело мира или бесполезно влачить дни на лагерной койке! Смотри в будущее - помогай победе! Помни - вскоре твоя страна может оказаться частью Империи, a Империя не забывает тех, кто усердно работает! Запишись добровольцем в мастерские - и после войны тебе будут предоставлены компенсации за трудовую повинность и вид на жительство в любой из подвластных нашему великому государству провинций!

            Янек в который раз пожалел, что даже таких идиотов обучают грамоте.

            Капитан выхватил воззвание у Кунца из рук, дочитал до конца.

            - Но это же... - он оглянулся на радиоприёмник и замолчал.

            - Пропаганда! - бодро закончил фразу Кунц. - Одобренная его превосходительством!

            Он положил на стол другой листок - белый, глянцевый, с гербовой печатью и размашистым росчерком внизу - и добавил гордо:

            -Как видите, всё согласно директиве!

            Штибер внимательно изучил и подпись и печать, поднялся из-за стола, застегнул мундир.

            -Следуйте за мной.

   


    

            * * *

           

На территории лагеря Янек вспомнил о своём обещании, данном Микайле, и поспешно обратился к начальству:

            -Господин капитан, перед отъездом вы просили напомнить, что по возвращении надо проинспектировать лазарет.

            -Да? - вяло переспросил Штибер и вздохнул. - Спасибо, Геллерт. Я действительно забыл, а ведь учёт медикаментов - дело важное. Идёмте, господа.

            День выдался жаркий. Солнце перекатилось через зенит, и короткие тени начали медленно отползать от стен бараков, но пекло всё ещё по-полуденному. Из-под сапог вздымались почти до колен облачка сухой белёсой пыли. Над баками с отходами вились жирные помойные мухи. Штибер то и дело промокал носовым платком вспотевший под фуражкой лоб.

            В фельдшерской находился на этот раз только сам Микайла. Штибер дождался, пока ему подадут стул, расселся по-хозяйски, потребовал воды похолоднее, и, прихлёбывая из запотевшего стакана, начал задавать вопросы. Ответы слушал не очень внимательно, - вертел головой, оглядывал небольшую белёную комнатку, пару раз зевнул, прикрывая усы ладонью. Наконец капитан, явно утомившись разговором, прервал собеседника на полуслове:

            -Значит, общее состояние хорошее? Ну, вот и отлично.

            Микайла понял, что начальник лагеря собирается уходить.

            - Господин Штибер, - сказал он нервно, - я хотел бы обратиться к вам за разрешением закупить некоторые препараты.

            На слове "закупить" капитан встрепенулся, замотал головой, кивнул на застеклённый шкафик с лекарствами.

            - Нет, Войтов. У вас и так приличный запас. Наоборот, я бы сократил недельную норму.

            - Именно! - поддакнул Кунц. - На дворе, между прочим, война - время тягот и лишений! Не каждый подданный Империи может позволить себе закупать лишние медикаменты!

            Капитан одобрительно кивнул, поднялся со стула. Но Микайла снова заговорил - поспешно, сбивчиво, стараясь убедить:

            -Господин капитан, это очень важно! Я же не врач. Моих знаний хватает на то, чтобы подобрать нужное лекарство, но ведь сперва нужно правильно определить болезнь! А я часто становлюсь в тупик. Сплошь и рядом случается, что пациент не может объяснить, что и где у него болит, - один в обмороке, другой в бреду, третий восьми месяцев от роду...

            - Чего вы хотите от господина капитана, Войтов? - снова встрял Кунц. - Чтобы он ставил за вас диагноз?

            Микайла проигнорировал сарказм.

            -Я придумал особый препарат, - продолжал он, обращаясь только к капитану. - Идея пришла ко  мне ещё в детстве - мать умерла от воспаления лёгких, брату было всего полгода, он плакал сутками, а отец не умел понять, почему. Я тогда всё думал - вот бы изобрести снадобье, позволяющее чувствовать чужую боль. Так, как её чувствует другой человек - в том же месте, с теми же ощущениями. Потом я забыл об этих детских мечтах, а сейчас вспомнил, и вот - изобрёл. Это порошок. Достаточно растворить его в воде и выпить, чтобы добиться нужного результата. Но у меня заканчиваются ингредиенты...

            Штибер секунду оторопело молчал, потом решительно тряхнул головой.

            -Бред! В жизни не слышал подобной чуши! Если вы собираетесь с помощью таких уловок выторговать у меня средства на закупку...

            -Клянусь, это правда! - настаивал Микайла. - Я не раз испытывал средство на себе - оно работает!

            Он повернулся к шкафчику, достал плотно закрытую пробкой мензурку, до половины заполненную белой сыпучей массой.

            -Вот. Всё, что осталось. Пожалуйста, помогите возобновить запас. Ради больных людей. Это очень, очень важно! Представьте себя на месте маленького ребёнка, который не может объяснить, что его мучает...

            -Вы болван, Войтов! - вскипел капитан. - Даже если это правда, вам никогда не заработать на вашей микстуре ни хульданга - она не найдёт спроса, ни один нормальный лекарь ее не купит! Потому что ни один нормальный пациент в жизни не пойдёт к врачу, который, вместо того, чтобы принимать роды, корчится от схваток вместе с роженицей!..

            -Врач не будет корчиться, - помотал головой Микайла, - все зависит от формулы. В этой, - он потряс мензурку, - радиус действия препарата ничтожно мал. Hеобходимо фактически прикоснуться к пациенту, чтобы получить желаемый эффект.

-Хватит! - отрезал Штибер. - Чем тратить время на изобретение подобной ерунды, читали бы лучше те два учебника, что я вам привез и учили, что там надо выучить, чтоб пореже ошибаться....

            Капитан сердито нахлобучил фуражку и шагнул к двери, но на его пути возник приплясывавший на месте от избытка усердия Кунц.

            - Господин капитан! - сбивчиво заговорил он, забыв от волнения о дисциплине. - Подождите! Это же открытие государственной важности! Подумайте только - если эта микстура действительно работает так, как утверждает изобретатель, каким мощным оружием для диверсий она может оказаться!

            - Диверсий? - прищурился Штибер.

            - Ну да! Представьте, что будет, если увеличить радиус действия! Достаточно отравить источники воды... Представляете - всего одним снарядом мы уничтожаем десятки вражеских солдат! Один убит взрывом, а все, кто находится рядом, умирают от болевого шока! Ох, я прямо вижу, как они валятся, подобно костяшкам домино - от ближних к дальним! А какая экономия патронов при расстреле военнопленных! Да и допросы с пристрастием можно было бы делать массовыми...

            Побледневший Микайла с ужасом смотрел на упоённо размахивающего руками Кунца.

            -Что ты несешь! - вмешался вспомнивший университетские лекции по международному праву Янек. - Женевьевская конвенция воспрещает подобные диверсии! Отравить источники воды - значить травить мирное население!

            -На войне не бывает мирного населения, - парировал Кунц. - Положение нашей армии... в общем, для правого дела не бывает неправильных средств. Так ведь, господин капитан?

            - Хммм... - Штибер с новым интересом разглядывал мензурку с порошком. - Говорите, такая же боль и в том же самом месте?

            -Это невозможно! - отчаянно воскликнул Янек. - Не слушайте Войтова, он всё это придумал, потому что ему не хватает лекарств для лазарета! Сами подумайте - если бы такую штуку мог схимичить даже студент-недоучка, её давно бы изобрели! Он вас разыгрывает!

            -Вообще-то до сих пор за Войтовым не замечалось пристрастия к розыгрышам, - заметил Кунц. - Думаю, блефует как раз Геллерт. Предлагаю проверить на практике, как на самом деле действует снадобье.

            -Серьёзно? - резко развернулся к нему капитан. - Вызываетесь добровольцем?

            Кунц попятился. Румянец возбуждения потихоньку сползал с его щёк. Он попытался славировать.

            -Я имел в виду - дать кому-нибудь выпить раствор ... вот, хотя бы Геллерту...

            -Для опыта нужно два человека, - осклабясь, заметил капитан. - Геллерту, исходя из ваших собственных соображений, порошок давать нет смысла. Если он блефует, то может не подать вида, даже заработав оплеуху. Парень он крепкий. Вы - другое дело.

            -Оплеуху? - запинаясь, повторил Кунц. - К-какую оп-плеуху?

            -Войтов! - рявкнул Штибер. - Давайте сюда вашу микстуру.

            В комнате стало тихо, только монотонно жужжала, кружа под потолком, залетевшая с улицы муха.           

             Микайла одеревенело повернулся, взял чистый стакан, наполнил до половины питьевой водой из кувшина. Янек следил за ним не отрываясь, лихорадочно думая, что можно сделать, чтобы обмануть Штибера. Насыпать в стакан Кунца обезболивающее? Но даже морфий не подействует мгновенно...

             Микайла отмерил крошечной ложечкой щепотку порошка, всыпал в воду. Размешал. Поднял голову, встретился глазами с Янеком. И того вдруг осенило.

            Eле заметнo, взглядом, он указал на стол и оставленный там капитаном недопитый стакан с водой. Затем, не дожидаясь реакции Микайлы, воскликнул:

            -Господин капитан! Время дневной сводки! - и шагнул, заслонив собой фармацевта, к старому облупленному приёмнику на стене.

            Кунц и Штибер непроизвольно повернулись в его сторону.

Из репродуктора вместо знакомого выразительного баритона внезапно полился дребезжащий старческий тенорок:

            -... решили вернуть управление городом Флореной флоренскому городскому совету и передислоцировались в район Рамоны...

            -Выключите, Геллерт! - рявкнул обозлённый капитан. - Нашли время! Войтов, я жду!

            Янек послушно выполнил приказ, снова взглянул на фармацевта. "Понял ли меня Микайла? Успел ли подменить стаканы?"

            Микайла протянул питьё Кунцу. Тот стоял с видом затравленного зверя.

            -Пейте, пейте, - подбодрил Штибер с ухмылкой. - Разве вы не мечтаете отдать жизнь на благо Родины? А тут всего лишь оплеуха!..

            Ослушаться Кунц не посмел. Выпил всё до дна, посмотрел на Янека и зажмурился.

            -Геллерт, возьмите его за руку!

            Рука Кунца была неприятно влажной и мелко дрожала. Он откровенно трусил. А в следующий миг капитанская затрещина чуть не сбила Янека с ног, отбросив к стене.

            Кунц поспешно отдёрнул ладонь.

            -Ну? Больно? - нетерпеливо спросил капитан.

            -Не-ет... - неуверенно протянул Кунц. - Никак нет, господин капитан. Я вообще ничего не почувствовал...

            У Янека как гора с плеч свалилась. Даже боль почти прошла. Значит, Микайла всё-таки успел!

            - Я так и знал! - загремел Штибер. - Сплошное шарлатанство! Прекратить эксперименты с казенными медикаментами, Войтов! Иначе я похлопочу о вашем переводе отсюда в другой лагерь - для диверсантов! Поняли?

            - Да, господин капитан...

            - То-то же...

            Одышливо отдуваясь, Штибер прошагал к столу, схватил стакан и опрокинул в себя его содержимое как шнапс - одним глотком. Янек замер у стены, прижимая платок к разбитой губе.

            Кунц тем временем совершенно оправился и воспрял духом.

            -На вас муха, господин капитан! - весело воскликнул он. - Не двигайтесь! Сейчас я ее!..

            И, явно радуясь поводу отыграться за пережитый страх, с размаху шлёпнул ладонью по Штиберовой спине.

            Лицо капитана перекосило жуткой гримасой. Глаза вылезли из орбит. В течение одного показавшегося Янеку бесконечным мгновения он безуспешно пытался втянуть в себя воздух, потом издал короткий сиплый стон и рухнул лицом вниз на выскобленные больничные половицы.

            Кунц в ужасе смотрел на лежащее перед ним тело.

            -Господа... это не я... я не хотел... что с ним?

            Микайла опустился на колени, пощупал пульс, прижал ухо к груди коменданта, негромко сообщил:

            -Мёртв.

            -Как мёртв? - взвыл насмерть перепуганный Кунц. - Почему? Да что же это такое?!

            -Боюсь, лично для вас это трибунал, - доброжелательно, даже сочувственно объяснил Янек. - Вы подняли руку на старшего по званию, что послужило причиной его смерти.

            Агитатор смотрел на бывших однокурсников совершенно обезумевшим взглядом. Потом пискнул по-заячьи, резко развернулся и стремительно выскочил за дверь.

            Микайла принёс метлу и совок, замёл лежавший неподалёку от капитана еле различимый тёмный комочек - мушиный труп, - вытряхнул его в ведро с мусором. Высыпал туда же остатки порошка, тщательно вымыл стакан и мензурку.

            -Никогда больше не буду пить эту дрянь, - сказал он и поёжился. - Никогда. Ни за что. Подумать только - муха...

            Из распахнутой двери потянуло сквозняком. На столе зашелестела под порывом ветра, спланировала к ногам Янека оставленная Кунцем агитка:

            "Когда Империи грозит опасность, каждое живое существо должно исполнить свой гражданский долг!" 

 

 

 

 

Поделиться в социальных сетях


Издательство «Золотое Руно»

Новое

Новое 

  • 27.04.2025 14:15:10

    Олег Монин. "Рассказы из разных сборников (публикация№2)" ("Проза")

    "Бореньке сделалось восемнадцать. Перспектива оказаться в рядах Советской Армии буквально стучала в дверь. На медкомиссии в районном военкомате, стоя посреди просторного зала в чём мать родила и пряча свои достоинства в оба кулачка, он конфиденциально сообщил, что страдает дикими головными болями, а зачастую состояниями, близкими к падучей. Ему вручили направление в вышеупомянутое заведение на госпитализацию и обследование. Расположившись в палате, аккуратно сложив всё домашнее в тумбочку, Боренька подошёл к окну и принялся..."

  • 06.04.2025 17:20:08

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 4)" ("Критика. Эссе")

    В субботу мне позвонила знакомая: «Включай НТВ! Там будет что-то новое о Есенине и его сыне». Я посмотрела в программу: «Русские сенсации»! Это бульварная передача о светских сплетнях. Ты что-то напутала». «Нет-нет, включай, сейчас начнётся!» Я, заинтригованная, включила. И вскоре очень пожалела об этом. Не пришлось бы тогда целый день тратить на этот пост, опровергая буквально каждую строку услышанного бреда. Но не написать не могу. Не могу допустить, чтобы кто-то, услышавший, привлечённый великими именами, хоть на йоту поверил тому, что там несли. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – говорил Сент-Экзюпери. И за тех, о ком писали, тоже. В ответе за правду. Даже не знаю, с чего начать. Начну, пожалуй, с резюме этой передачи, которое нашла в Интернете. Вот как её представляют сами авторы (хочется написать соучастники): Передачу...

  • 05.04.2025 16:52:00

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 3)" ("Критика. Эссе")

    "У Сергея Есенина помимо первенца Юрия и двух детей от Зинаиды Райх был ещё один внебрачный ребёнок. Его родила ему Надежда Вольпин – поэтесса и переводчица. Они познакомились в 1919 году в литературном кафе. Надежда тоже писала стихи, публиковалась в сборниках, читала их с эстрады в «Кафе Поэтов» и «Стойле Пегаса». Провожая девушку домой, Есенин..."

  • 30.03.2025 15:32:40

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 2)" ("Критика. Эссе")

    "Несколько лет назад я подготовила и провела в библиотеке два вечера о жизни и творчестве Сергея Есенина. Второй вечер был целиком посвящен опровержениям всех этих лживых версий его гибели, которые заполонили экраны, книжные прилавки и мозги неискушённых доверчивых читателей и зрителей. А уж сколько заезжих лекторов-гастролёров спекулируют на этой теме, потрафляя алчущим крови жидо-масонов русолюбам и русохвалам! Даже в нашей филармонии какая-то местная дама отметилась, читая лекцию об убийстве Есенина инородцами, – жаль, не удалось мне узнать её фамилию. Да что говорить о прошлом, вот только недавно натолкнулась в Сети на свеженькое мракобесие..."

  • 29.03.2025 15:04:00

    Наталия Кравченко. "Страсти по Есенину" (Часть 1)" ("Критика. Эссе")

    "В чём же секрет этого немеркнущего с годами обаяния Сергея Есенина? Без сомнения, он очень талантливый поэт. Но так же несомненно, что дарование его не назовёшь первоклассным. «На одной струне балалайка» – пренебрежительно отзывался о нём Брюсов. «Он оркестр Блока перекладывает на одну струну», – вторила ему Ахматова. Однако при всей односторонности – кто ещё пел так глубоко – и для всех? Так проникновенно – и по-своему? И как-то само собой так случилось, что..."

  • 14.03.2025 12:44:00

    Наталия Кравченко. "Стихотворения (публикация №39)" ("Поэзия")

    "Достала сырая погода, но страшно того, что грядёт. Не надо мне Нового года. Пусть старый по новой придёт. Я знаю его закоулки, дворы, обходные пути, детали, затычки и втулки, где можно..."

  • 25.02.2025 16:25:25

    Наталия Кравченко. "Стихотворения (публикация №38)" ("Поэзия")

    "Родина — это глаза любимые на портрете или вблизи, письма, множество лет хранимые, и слова «помилуй, спаси». Родина — это окно и дерево, что заглядывает в глаза, и реки нашей оба берега, птиц весёлые голоса..."

Спонсоры и партнеры