"Роман "Мать" Горького: рождение соцреализма" ("Критика. Эссе")

Требуются немалые интеллектуальные усилия, чтобы мысленно вступить в полемику с пролетарским писателем. Я не стану останавливаться на мелких стилистических неточностях, вместо этого попытаюсь оценить роман по существу. Это идеологический роман, следовательно, придется подойти именно с этой стороны.

 

Но прежде зададимся вопросом: насколько мы из 2022 года и автор из самого начала ХХ века (А.М. Горький начал роман в 1903 году и закончил в 1906) находимся в равном положении? Мы не можем знать, чувствовать, видеть то, что видел и знал Горький, но, с другой стороны, мы вооружены историческим опытом, которого не было у автора «Матери». Следовательно, мы почти наверняка обречены на разночтения, на разное понимание предмета. Бывает истина на короткое время, и бывает истина на века; соответственно, и литература. «Бесы» Достоевского, при их очевидных художественных слабостях, на века, это  роман-предостережение, что крик вопиющего в пустыне, а вот «Мать» - это роман-обольщение, роман на один исторический миг.

 

Существует то, что называется художественной правдой – насколько ей следует Горький? Мне очень трудно ответить на этот вопрос. Но есть еще и правда истории – и вот тут очевидно обольщение. И автор, и его герои (а прототипы у горьковских героев реальные) твердо знают, от чего они хотят уйти, но вот куда? Проблема заключается в том, что это вопрос не только литературы, не только к роману «Мать», это вопрос ко всей тогдашней российской действительности, ко всей политической борьбе. 

 

Горький, нужно отдать ему должное, не придумывает сюжет, он берет его из жизни; он хорошо знаком с сормовскими событиями 1902 года, да и не только с сормовскими, если в это самое время Ленин пишет об опыте стачки в Ростове-на-Дону, он неплохо знает (прототипов) своих героев, он пишет вроде бы глубоко реалистическое произведение, но он несомненно сильно их приукрашивает. Он рисует идеальных людей, готовых отдать свои жизни за свободу и справедливость, за дело рабочего класса. Но откуда могли появиться такие совершенные, сказочные люди среди  свинцово-мерзкой действительности царского времени? И – куда они исчезли после победы Октября? Красный террор, военный коммунизм и все последующие терроры – это не они?

Павел Власов, его мать (Ниловна) и другие больше всего заняты распространением революционных книг среди рабочих и крестьян. И это в стране, где большинство – неграмотные, а среди владеющих грамотой люди большей частью малограмотные. Понятно, что, с одной стороны, М.Горький явно преувеличивает (приукрашивает) тягу российского простолюдина к книге, к знанию, а с другой, очевидно, что подобные книги, газеты и всякая прочая агитация могли иметь совершенно разрушительный эффект среди подобной (как минимум наивной) аудитории.

 

Тактика российских большевиков заключалась в фетишизации революции, в борьбе против существующего строя любой ценой, а там, что бог пошлет. Расчет на извечный русский авось. Но ведь это даже не марксизм. Герои Горького в романе «Мать» много говорят о справедливости. Но как они ее видят? Прогнать капиталистов и помещиков, отобрать и поделить? Об этом в книге ни слова. Молчит Горький. Он талантливо пишет учебник революционной борьбы, нечто реалистическое и одновременно романтическое, в таком учебнике излишни трудные вопросы, их заменяют героизм и целеустремлённость. Вера. Слепая вера в то, что они смогут, что они создадут новую, лучшую модель жизни. В этом есть нечто религиозное, но ведь ленинский, русский марксизм, или, скорее, псевдомарксизм, и есть особенная религия, религия человекобожества, как очень проницательно замечает кто-то из авторов «Вех». Я не знаю, верил ли Горький в Бога, скорее нет, но он, как и некоторые другие последователи Маркса, впрочем, весьма условные, пытался объединить «религию революции» с элементами христианства, создать некую новую религию для масс. Таковы были достаточно темные и путанные попытки богостроительства,   это заметно и в романе: мать неоднократно обращается к Христу, говорит о «христовой правде». Так, конечно, может говорить и думать почти любая простая, необразованная женщина, но чувствуется, что это мысли самого Горького, произносимые устами героини. Недаром некоторые литературоведы проводят сомнительные аналогии между матерью, т.е. Ниловной и Богоматерью, а экзальтированный Дм. Мережковский даже утверждает, что «Безбожный» Горький делает Божье дело». К сожалению, совсем не удивительно, что в наше время всепроникающего православия многие литературоведы занимаются изысками именно в этом направлении, хотя в романе оно второстепенно и малозначительно.

 

Горький близок к партии (РСДРП), его «Мать» - пример партийной литературы. Что очень важно, первый пример. Когда читаешь роман, создается впечатление, что М. Горький использовал при его создании весь массив «науки фальсификаций», легенд о революции и революционерах, что он во многом вторичен, но – нет, это Горький с его несомненным талантом создал лекала будущего соцреализма. Только само понятие «соцреализм», впервые введенное Гронским, возникнет значительно позже, а пока «пролетарский реализм» (Луначарский). Впрочем, как ни называй, смысл один и тот же.

 

В 1905 году в газете «Новая жизнь» Ленин опубликовал статью «Партийная организация и партийная литература». Он пишет: «В чем же состоит этот принцип партийной литературы? Не только в том, что для социалистического пролетариата литературное дело не может быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивидуальным делом, не зависимым от общего пролетарского дела. Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, «колесиком и винтиком» одного-единого великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса. Литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы». Этот ленинский императив железом и кровью был полностью внедрен в жизнь его наследником Сталиным при соучастии Горького, когда партия взяла в руки безраздельную власть. Но это – позднее, а пока Горький, как преданный адепт партии создает партийную литературу даже раньше, чем этого требует вождь. Роман «Мать» - это не только «очень своевременная книга», это Евангелие нарождающегося социализма, чисто партийный литературы. В самом деле, в романе «Мать» присутствуют все черты будущего литературного направления-монополиста: это бесспорно литература партийная, с большим числом положительных героев из народа, книга народная и о народе, идейная, конкретная, с выраженными элементами лакировки. С одной стороны, лакированные образы положительных героев, борцов, с другой, черная лакировка мрачной капиталистической жизни. Вот как писатель описывает рабочую слободу: «Каждый день над рабочей слободой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по намощенной улице к высоким каменным клеткам фабрики, она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами…» Как видим, автор явно нагнетает мрачные коннотации. Возникают сразу два вопроса. Первый: в процессе развития действия романа апокалипсические сцены грязи, крайней неустроенности, поножовщины, пьянства, всего того, что сам Горький называл «свинцовыми мерзостями» отступают и появляются обыкновенные люди, обыкновенная, пусть и бедная и не слишком благоустроенная, но относительно терпимая жизнь. Так может писатель специально сгущает краски, рисуя картины «капиталистического ада». Обращаемся к статистике: в замечательной книге «Социальная история России периода империи…» профессор Б. И .Миронов показывает, что экономическое развитие России с 1860-х годов было в целом благополучным и динамичным. В конце XIX – начале ХХ века показатель благосостояния российских мужчин призывного возраста (исследуемая выборка) был выше, чем у поляков, испанцев, итальянцев, португальцев и даже французов, но уступал немцам, скандинавам, англичанам и американцам. Б.И.Миронов делает вывод, что главные причины революции 1917 года – не экономические, а политические.

 

И второй вопрос: М.Горький рисует апокалиптическую картину промышленной слободы, но – мало ли было таких слобод и городов (городков) в Советском Союзе и даже в нынешней России? Многие ли из них в советское время стали лучше? И – все эти неэкологичные дымящие заводы и фабрики – не есть ли это неизбежные приметы определенной эпохи? Определенно Горький тенденциозен, если не в изображении, то уж точно в интерпретации жизни. Проводит партийную линию: чем хуже, тем лучше. Эту тенденциозность не всегда легко разглядеть, на то он и мастер слова, и «великий пролетарский писатель», но она несомненна.

 

Роман «Мать» читается, однако, с большим интересом, а герои явно вызывают симпатию. Та же мать Павла Власова, Пелагея Ниловна. Это вообще горьковская тема – о том, как маленькие, забитые, несчастливые люди, женщины, терпящие побои от мужей, раскрепощаются, осознают свое человеческое достоинство, свою нужность, находят свое место в жизни. Вспомним рассказ «Супруги Орловы». Между матерью, Ниловной и Матреной Орловой есть очень много общего. Но и Григорий Орлов, сильно пьющий и неуравновешенный, - это очень русский тип, готовый от осознания своей ненужности и вместе от стремления к подвигу кинуться в революцию. Не просматриваются ли здесь отдаленные  аналогии с Павлом?

 

Но взглянем шире. Герои романа, Павел Власов, Андрей Находка и другие потому вызывают симпатию, что их борьба – справедливая. В самом деле, Российская империя на рубеже ХХ века – это «больной человек Европы». Страна, сотрясаемая народным недовольством, перманентным террором, разрывом между верхами и низами, между интеллигенцией и нарождающимися промышленниками и царской бюрократией; страна, где царская власть все больше теряет опору, опираясь в основном на черносотенцев, а это очень опасная политическая консоль. Возьмите чуть ли не любого русского интеллигента (хоть Николая Бердяева, Петра Струве, Владимира Короленко), все они в контрах с правительством, подвергались репрессиям, находились в эмиграции, российское общество требует реформ, но царская власть отчаянно сопротивляется. Россия начала ХХ века – политически и социально отсталая страна, где все еще сохраняется сословная монархия, но где общество в своем развитии сильно опережает косную и неподвижную власть. Что касается рабочих – да, у русских рабочих относительно (!) приличные зарплаты, но – долгий рабочий день, рабочих душат штрафами, нет социальной защиты, чрезвычайно высок производственный травматизм. В конце концов рабочие должны иметь право на  забастовку, на выдвижение экономических требований, на участие в профсоюзах. Но – нет, никаких политических свобод. Словом, страна беременна революцией, в кругах российской интеллигенции господствует лозунг поддержки всех, кто левее. Это время, с конца XIX века, когда в российском обществе, в российской интеллигенции, как ни в одной стране мира, нарастает подвижническая борьба за обновление страны, за политические и экономические реформы. Рабочие – часть этой борьбы, им симпатизируют, их жалеют.

 

И сами социал-демократы (РСДРП): на своем V съезде в Лондоне в 1907 году они приняли программу минимум, которая предусматривала решение задач буржуазно-демократической революции: свержение самодержавия, установление демократической республики, введение всеобщего избирательного права и демократических свобод, широкого местного самоуправления; права наций на самоопределение и их равноправие; возвращение крестьянам отрезков, отмену выкупных платежей, введение восьмичасового рабочего дня, отмену штрафов и сверхурочных работ. Правда, неплохая программа? Я бы вполне проголосовал за нее.

 

Но существовала еще  вторая часть программы (программа-максимум), которая ориентировала на пролетарскую революцию, установление диктатуры пролетариата и переход к социализму. За скорейшее осуществление именно этой части программы и ратовало экстремистское крыло партии во главе с Лениным.

 

А то же Горький? Он явно избегает рисовать широкую панораму предреволюционной российской жизни, сосредоточиваясь всего на нескольких эпизодах. При этом он создает исключительно черно-белую картину. Жандармы, прокуроры, судьи, директор фабрики – это люди «старого мира» и их он изображает крайне карикатурно.  Зато революционеров пишет только героической белой краской. Но разве так бывает? Однако вот что интересно: Горький создает образец, своеобразную кальку, по которой будут рисовать революционеров  все последующие советские писатели.

 

Читая роман, невольно представляешь, что автор описывает «работу» хорошо организованной партийной организации, что действует сеть революционеров, у которой есть организующий центр, и что это, конечно, большевики. Ведь нам семьдесят лет внушали, что это именно они подготовили и свершили революцию, но…  Так не может быть. Горький описывает события в Сормове, пригороде Нижнего Новгорода, происходившие в 1902 году, но, даже с учетом права автора на художественное обобщение, все описываемое происходит не позже 1906 года (год публикации романа). А между тем даже в революции 1905 года большевики играли весьма пассивную роль – революция в основном носила стихийный характер. В самом деле, формально основана была РСДРП в 1898 году в Минске, где собрались девять (!) делегатов. Но сразу после съезда они были арестованы, фактически партия образована на II съезде в 1903 году, в Лондоне. А вот история общероссийской социалистической газеты: с огромным трудом выпуск «Искры» был организован в декабре 1900 года, фактически – с 1901 года, раз в месяц, была создана подпольная система распространения, причем печаталась газета не в России, а в Германии. А тут местные революционеры легко издают свою газету, Нонсенс. Могли издавать  какие-то листовки, листок, не больше. Если вдуматься и проанализировать, М.Горький не так уж стремился к исторической точности. Но, к сожалению, сегодня едва ли возможно рассматривать его книгу сквозь лупу правды – после десятилетий «сталинской школы фальсификаций» (выражение Троцкого) существует множество стереотипов и легенд, но возможно ли восстановить действительные детали?

 

Я уже писал о соцреализме (о «пролетарском» реализме), который берет начало от горьковской «Матери». Следует упомянуть еще один, важнейший рецепт соцреализма: он требует «правды». Но как готовится эта «правда»? Посредством  умолчаний, игнорирования фактов, выпячивания других, а главное, посредством смешивания действительной правды и лжи. Пропорции зависят от конкретных обстоятельств и от совестливости писателя. В итоге для соцреалистических произведений (как и для романа «Мать») характерен определенный схематизм, преобладание черно-белой картинки. Таковы законы пропаганды и нужно понимать, что литература соцреализма вольно или невольно была превращена в составную часть огромной идеологической, пропагандистской машины.

 

Хотелось бы обратить внимание на некоторые детали. Вот Пелагея Ниловна (мать) и Софья приезжают к крестьянам и те приводят к ним показать умирающего. Когда-то это был очень сильный и здоровый человек, который был уверен, что до семидесяти лет износа ему не будет, но вот ему всего двадцать восемь и он едва жив и в любой день может умереть. Вот до чего довела его тяжкая жизнь, во всем виноваты эксплуататоры! – утверждают наши революционеры. Но позвольте! Этот человек болен туберкулезом. А туберкулез, как известно, болезнь XIX века, которую не умели лечить. И умирали от этой болезни отнюдь не одни рабочие. Вообще считалось, что это болезнь нежных (дворянских) барышень. Вспомним хоть пушкинскую «чахоточную деву». И ведь и Белинский, и Чехов, и даже наследник престола Николай (сын Александра II). Но тут точно как в известном двустишии: пройдет весна, настанет лето / спасибо Ленину за это – во всем виноваты царь и проклятый капитализм.

 

По логике  и замыслу автора, апофеозом произведения должны стать суд над революционерами-социалистами и речь Павла Власова. Но, не считая отдельные сильные пассажи, это нудная и убогая речь, в которой Павел Власов с яростью недоучившегося эпигона рьяно обрушивается на частную собственность. Но современный читатель хорошо знает, к чему ведет (привело) уничтожение частной собственности. К застою, к утере экономических стимулов, к уничтожению свободы. И вот, думает читатель, ради этого они жертвовали жизнью, здоровьем, шли в тюрьмы, отказывались от личной жизни?! Воистину, это тот самый случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад.

 

Я уже писал, что есть книги на века (очень редкие книги). А есть книги сиюминутные. Так вот, роман «Мать», на мой взгляд, произведение сиюминутное, недаром его исключили из школьной программы (упоминается только в обзоре). Это книга тенденциозная и идеологическая. Героям романа хочется симпатизировать, но вместе с тем не оставляет мысль, что кто-то из них со временем может превратиться в «фурию красного террора» вроде Землячки. Роман «Мать» - это история борьбы, но и, увы, заблуждений. Впрочем, история заблуждений тоже по-своему интересна. Едва ли в 1906 году (год первого издания романа) Горький мог видеть и знать то, что сегодня видим и знаем мы. Но – ничего уже нельзя отменить, ничего нельзя изменить. Из прошлого можно извлекать уроки. Но готовы ли мы их извлекать?