|
А может быть, мне только снится
Всё то, что мельтешит кругом,
Дней, пробежавших вереница,
И суетящийся дурдом?
А может быть, проснувшись утром,
Весь мир увижу я другим:
Доброжелательным и мудрым -
И сам добрее стану с ним?
Всё может быть, и с верой в это
Мне как-то легче стало жить.
И стало в мире больше цвета,
Хоть серых дней не удалить.
х х х
Тридцать лет и три года прошло
С той поры, как мы сбились с дороги.
Но на то, куда нас занесло,
Приоткрылись глаза у немногих.
Что ж, так было во все времена:
Толпы ждут, чтоб им путь указали.
А потом, закусив удила,
Мчат бездумно в туманные дали.
Обещания гор золотых,
Где-то там, за туманами, ждущих,
Безотказно питают порыв
Одурманенной массы бегущих.
Но коснуться обещанных благ,
С облегченьем вздохнув: добежали,
Помешает какой-нибудь враг.
Враг всегда бьёт нас там, где не ждали.
И так будет во все времена,
Пока люди во власти разброда.
Пока с глаз не спадет пелена.
Пока путают толпы с народом.
Пока в душах невежества тьма,
А вокруг полузнаек засилье,
Так и будет царить кутерьма.
И плодиться кругом камарильи.
х х х
Который год
Иду вперед.
Хоть дел вокруг невпроворот,
Но я другим захвачен.
Я слышал голос впереди,
Что тихо звал меня: приди.
И должен я его найти -
Я не могу иначе.
Коварен и неведом путь.
Рука судьбы толкает в грудь:
Давно пора передохнуть,
Куда ты устремился?
Но я, судьбе наперекор,
Через очередной бугор
Спешу, чтоб мог увидеть взор,
Что я не заблудился.
Оврага пасть.
Черт! Вот напасть!
Ведь я же мог туда упасть
И беспросветно сгинуть.
Так не пойдёт!
Ищу обход
Или какой-то переход,
Хотя бы мостик хилый.
Как долго тянется овраг.
Но вот и мост, а рядом флаг.
И это, видимо, был знак,
Чтоб я поторопился.
И вот, когда почти дошёл
И на душе так хорошо,
Вновь мне на плечи бед мешок
Откуда-то свалился.
Какой же вздор
С Фортуной спор!
Как я не понял до сих пор,
Что это лишь ловушка?
Начать лишь стоит спор с судьбой,
Как всё вокруг само собой
Стремится в этот спор гурьбой -
Мы для судьбы игрушки.
Так для чего идти вперёд,
Когда нас там никто не ждёт?
Быть может, сделать разворот,
Чтоб избежать сомнений?
Но что-то шепчет мне: держись.
Такая нам досталась жизнь,
Что как пред нею ни кружись,
Она свой путь не сменит.
х х х
Мыслепад отвергнутых идей
Наполняет гулом подсознанье.
Толпы одураченных людей
Мечутся в застенках мирозданья.
Кто загнал их в сети бытия,
Оглушив обрывками вопросов?
В тесных рамках собственного «Я»
Трудно что-то видеть дальше носа.
Кругозор всё уже с каждым днём.
Всё теснее дней переплетенье.
Поле разума зачищено огнём
Пожирающего души потребленья.
И в плену тотального вранья,
Без надежды вырваться наружу,
Мы себе внушаем: я - не я.
Я всегда был с истиною дружен.
Только что мог сделать я один
В мире, где сплошные хаты с краю?
Это Данко сердце из груди
Вырвал, путь народу освещая.
Ну и что? Куда народ пришёл?
К свету он не очень-то стремится.
Свет – оно, конечно, хорошо,
Но как бы потом не поплатиться.
Хата с краю – маленький мирок,
Где тепло, уютно и спокойно.
Главное – не выйти за порог:
Там всё время полыхают войны.
И горят в них малые миры.
И пылают те же хаты с краю.
А у нас спокойно – до поры,
Пока рядом не загромыхает.
х х х
То одно, то другое, то третье,
То четвёртое, то… и т.д.
Мы пытаемся жить в круговерти,
От беды убегая к беде.
Мы пытаемся спорить с судьбою,
Стену лбами пробить в тупиках.
Дерзко замки воздушные строим,
А затем развеваем их в прах.
Да, такая нам выпала доля,
Что мы вечно стремимся вперёд.
Мы летим по житейскому морю,
Ускоряя с годами полёт.
И в конце лишь, растратив все силы,
Начинаем мы думать, куда
Нас всё время упорно тащила,
Усмиряя протесты, судьба.
х х х
Это был наш последний бросок
По сплетающим ноги барханам.
Мы упали на жаркий песок
Перед синим пластом океана.
И звенели в ушах небеса,
Прикрывая свой лик облаками.
И ушедших друзей голоса
Через слой облаков проникали.
Океан безмятежно дышал,
В мелочь наших забот не вникая.
И никто, кроме нас, не решал,
Путь наш к аду лежит или к раю.
х х х
В кругу тотального вранья
Мы не живём, а выживаем.
Куда кривая колея
Ведёт нас – вряд ли мы узнаем.
А потому спешим вперёд,
Одним мгновеньем жить решая.
Неясно, что нас завтра ждёт –
Вдруг завтра жить нам помешают.
х х х
Я вечно прав – порою даже страшно.
Разумен так, что просто дрожь берёт.
И что же в этой жизни бесшабашной
Мне право вечно правым быть даёт?
Отнюдь не опыт – это несомненно.
Я в опытах немного преуспел.
И мысли вечные рождаются мгновенно,
А не в итоге всяких нудных дел.
Взгляд сквозь столетья для меня забава.
И не нужны здесь знания очки.
Я и без знаний снова буду правым,
Сложив пророчеств пойманных клочки.
Такая, видно, доля мне досталась,
Хоть ничего такого не просил.
О, если б ошибиться мне хоть малость!
Хоть в чём-нибудь! Но нет на это сил.
х х х
Он видел жизнь свою как льдину,
Плывущую сквозь волны дней.
Такая странная картина –
И с каждым годом всё ясней.
В конце концов он сам поверил:
Виденье – это неспроста.
Жизнь – льдина? Что ж, по крайней мере,
Как белый лист она чиста.
«Мои дела подобно строчкам
Заполнят эту белизну.
И коль я не поставлю точку,
То не смогу пойти ко дну».
Он плыл на льдине, с ветром споря.
Дрожал, как мачта, но стоял.
Кричали с льдин соседних: «Боря!
Пригнись, идёт девятый вал!»
А он в ответ лишь хмурил брови,
Сжимая ледяной штурвал:
«Ну что ж, пусть явит мне такое,
Чего я раньше не знавал».
Он плыл, на гребни волн взлетая,
И брызги превращались в лёд.
А льдина, вид свой изменяя,
Упорно двигалась вперёд.
Он плыл сквозь штиль, сквозь непогоду.
Встречался и девятый вал.
И всё понятней год от года
Смысл этой жизни представал.
Порой Судьба толкала в спину:
Мол, на колени упади.
И я не стану твою льдину
Гнать сквозь метели и дожди.
Ты станешь дрейфовать спокойно,
Как льдины многие вокруг.
Зачем тебе со мною войны,
Скажи, мой беспокойный друг?
Но он давно Судьбе не верил:
«Какие войны? Что за бред!
Мне в жизни каждый день отмерен,
И времени на войны нет.
Я буду плыть, как плыл доныне.
Зачем мне что-то изменять?
Я доверяю своей льдине.
Что, где и как – ей лучше знать».
Судьба растаяла в туманах,
А льдина продолжает плыть.
И никакие ураганы
Не в силах курс ей изменить.
|